Страстное тысячелетие

* * *

— Учитель, почему в Иудее три власти?

— Ты имеешь в виду власть Цезаря, власть тетрарха и власть церкви?

— Да.

— По сути есть одна власть — власть Рима, которую осуществляет прокуратор Египта Понтий Пилат. Он — глаза и уши Цезаря, а также его карающий меч. Но самое главное, он — кошелек Цезаря. Он собирает дань и отсылает её в Рим. Первосвященники и тетрарх прислушиваются к Риму и не идут ему наперекор. Все они хотят одного и того же.

— И это хорошо, учитель, ведь так? Как же было бы разобраться нам, кого слушать, если бы они все требовали разное?

— Они хотят одного и того же для себя, Симон, и когда они требуют одного и того же, людям не легче.

— Как это, Учитель?

— Все они хотят сласти и богатства, все требуют подчинения и денег.

— Всем нужны деньги, да где же их взять? И как их сберечь?

— Сберегать не надо. Сегодня ты поделишься последним, завтра с тобой кто-нибудь. Так все и будут сыты. Если ты сегодня не отдашь монету нищему, завтра придет сборщик налогов и отберет её у тебя.

— Но если я не сберегу монету, сборщик налогов отнимет у меня что-нибудь другое.

— Душу-то он отнять у тебя не сможет.

— Кому же отдать? Если монета одна, то кому её отдать — сборщикам или священникам?

— Сборщики от имени кого приходят?

— От имени Цезаря.

— А священники для кого просят?

— Для бога.

— А чей портрет на монете нарисован?

— Цезаря.

— Вот и отдайте Цезарю — цезарево, а Богу оставьте божье.

— А богово — это что?

— Где ты видишь портрет Бога?

— Разве я его где-то вижу?

— Посмотри на себя, Симон. Сам человек по чьему образу и подобию сотворен?

— По божескому.

— Стало быть монета для Цезаря, а душа человека — для бога.

— Цезарю деньги, а богу — себя?

— Да. Уж это лучше, чем богу кидать монеты, а душу отдать Цезарю. Но если захочешь отдать и деньги богу, отдай их первому нищему человеку, и считай, что отдал их богу.

— Как же от нищего деньги попадут к богу?

— А если бы ты был бог, и видел, что человек нуждается, неужели бы ты не помог ему? Ведь тот кто нуждается, видимо, чаще вспоминает бога, ибо больше ему надеяться не на кого.

— Если бы я был богом, я бы нищим помогал, уж это точно.

— Ну так деньги, что ты хочешь отдать богу, неси сразу нищим, ведь это все равно их конечная цель.

— Как же ты прав, учитель!

— А к тому же, Симон, если человек сотворен по образу Божьему, то человек похож на Бога, а Бог похож на человека. И если Бог ходит среди вас, то вы его не узнаете. Как тогда ты можешь быть уверен, когда перед тобой человек, что ты не Бога видишь?

— Ты прав и в этом деле!

— Тут в сумке Захарии как раз был рассказ о деньгах. О золоте. Вот он.

* * *