Страстное заклинание

Решительным, почти презрительным движением руки она подняла с плеч рыжие кудри. Шелби Лэнгстафф поступит так, как захочет! И никакой назойливый грабитель, и даже предложенные пятьсот тысяч долларов не заставят ее расстаться с домом, пока она не будет к этому готова! Господи, как восхищала Клея ее решительность. Хотя сейчас он был так зол, что с удовольствием свернул бы ей шею! Однако Клей подозревал, что, едва коснувшись нежной кожи Шелби, сразу бы забыл о причине своего гнева.

Они молча поднялись на третий этаж и как раз собирались взобраться на чердак, когда внизу снова зазвонил телефон. Шелби побежала на второй этаж, где была отводная трубка. Удивленный Клей последовал за ней. Вбежав в комнату, он услышал, как Шелби кричит в трубку:

— Алло? Алло?

Затем она с грохотом опустила трубку на рычаг.

— Повесили трубку, — выдохнула Шелби. Лицо ее горело.

— Ты ждешь важного звонка? — спросил Клей. — Может, на третьем этаже тоже есть телефонная розетка?

— Что? А… мм… нет.

— Что нет?

— Нет, я не жду звонка, — сказала Шелби и снова направилась к лестнице.

Совершенно сбитый с толку Клей последовал за ней.

Бросив взгляд на чердак, он подумал, что Шелби пора будет отправляться в дом для престарелых, пока она разберет весь этот мусор. Неужели Лэнгстаффы действительно ничего не выбрасывают? Здесь были чемоданы, кресла-качалки, картины, книги и разная мебель, еще более старая, чем та, что стояла внизу, и гораздо более пыльная. Наверное, Лэнгстаффы не сомневались, что все, когда-то купленное ими, представляет историческую ценность. Фигурки танцующих молочниц соседствовали со старыми китайскими куклами и бронзовыми статуэтками. В одном углу виднелась голова лося. Клей споткнулся о седло и зацепился рубашкой за старую вешалку, на которой висела меховая накидка с лисьей головой. Он чихнул.

— Шелби, если пробыть здесь подольше, могут почернеть легкие.

Шелби и сама выглядела обескураженной среди всего этого хлама.

— Я открою окно, — сказала она.

Но это было не так просто. В конце концов Клею пришлось вмешаться и просто выставить ржавые железные рамы. Но летний ветерок, проникнув на чердак, только поднял пыль.

— Так немного лучше, — кашляя, произнесла Шелби. В лучах света призраки старых вещей стали казаться еще более странными и таинственными. Чем старше была та или иная вещь, тем большей помпезностью она отличалась. Словно с годами дух семьи Лэнгстаффов постепенно тускнел. Когда-то они были столпами общества. Это время было словно специально сохранено здесь, на чердаке.

— Эти вещи похожи на привидения, — заметила Шелби. — Я боялась заходить сюда, когда была маленькой.

— Непонятно почему — здесь все выглядит так жизнерадостно!

Шелби усмехнулась. Она была рада, что Клей не расспрашивает о телефонных звонках. Выбрав один из чемоданов, Шелби раскрыла его и вскрикнула от радостного удивления.

— Клей! Посмотри!

Внутри лежала аккуратно сложенная одежда. Наверху Шелби заметила блузку из белого льна c пышными рукавами и отложным кружевным воротничком, под который была продета атласная лента, завязывающаяся на шее в виде галстука. Выцветшая, чуть пожелтевшая тонкая блузка вызывала в памяти времена утянутых в талии фигур и привычки переодеваться к чаю. Шелби достала из чемодана фетровую шляпу с широкой лентой, украшенной изображением летящих птиц с высоко поднятыми крыльями. Под шляпой лежал черный бархатный костюм с приталенным жакетом и длинной юбкой, расшитой вдоль пояса тесьмой и бусинками. Наряд довершали высокие сапоги из мягкой черной кожи, застегивающиеся на множество пуговок.

Клей подошел к Шелби, которая медленно извлекала все это из чемодана, и опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть вещи. Каждая из них была просто восхитительна! Несмотря на прошедшие годы, сшитая вручную одежда была в отличном состоянии.

Шелби восхищалась разнообразием цветов, украшений и выделкой ткани.

— Талии такие узкие, — сказала она. — И как женщины влезали во все это?

— С помощью этого, — сказал Клей, разворачивая корсет. — Как ты думаешь, к какому времени относится этот наряд?

— Мне кажется, конец девятнадцатого — начало двадцатого века. Этот дом был построен в тысяча восемьсот девяностом году Боуденом Лэнгстаффом, моим прадедушкой, отцом Дезире. Отец Боудена сколотил небольшое состояние, открыв соляное месторождение, — с гордостью произнесла Шелби. — Дезире говорила мне, что в те дни это был один из самых модных домов в Луисвилле.

Клей поднял зонтик от солнца.

— Да, Лэнгстаффы были городской элитой.

— Именно так все и было.

— Ты, кажется, очень гордишься своими предками.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хотел сказать, что считаешь себя революционеркой, но корнями происходишь из того самого класса, который так безжалостно обличаешь. Кстати, скоро и ты будешь принадлежать к этому классу.

Шелби начала складывать вещи обратно в чемодан.

— С уважением относиться к прошлому — не значит жить им, — сказала Шелби. — Я не путаю достижения предков со своими, как это делают все богатые, и не думаю, что, получив деньги, изменю свою точку зрения.