Страстные сказки средневековья. Книга 3.

- Ваши высокородные предки преданно служили короне, показывая чудеса отваги и храбрости и не жалея своей жизни, именно за тем, чтобы их будущим дочерям и внучкам не приходилось, как простым смердкам, задирать подол перед каждым желающим их взять! Они кровью заслужили право на уважение своих женщин, а вы им плюнули прямо в лицо, расставив ноги перед мужчиной, который презирает вас!

- Генрих не презирает меня! - от унижения из глаз Елены хлынули слезы.

- Да!- издевательски протянул фон Валленберг,- неужели маркграф вас любит? Тогда почему он фамилию Лукаши выставил на всеобщее поругание? Почему он позволяет себе задерживать вас в своих покоях? Почему он не выдал вас замуж?

- Я сама не захотела этого!

- О, да,- кивнул, ухмыляясь, собеседник,- а он вас послушался! Генрих, конечно, не понимает, что вам всего пятнадцать и в голове у вас зияющая пустота, что вас надо за волосы оттащить к алтарю, хотя бы ради вашего чрева?

- Он признает ребенка бастардом!

- Допустим, но что после ждет вас? Официально признанная потаскуха! Представляю, что сейчас творится на душе у пана Збирайды.

- Крестный ничего не знает!

- Надолго ли?

- Но у всех властителей есть фаворитки,- Елене надоело оправдываться, и она перешла к нападению,- мой ребенок получит и титул, и земли, по праву своего высокого происхождения!

- О да, куда уж высокороднее! Сын куртизанки! Через год вы приедитесь своему любовнику, и ему захочется новых женщин, а ваша жизнь станет такой, что и монастырскую келью вы примете с радостью.

- Даже если и так,- презрительно сверкнула на него полными слез глазами Елена,- это мое дело!

Она вовсе не собиралась сдаваться, и чем оскорбительнее звучали обвинения барона, тем большую ярость и желание сопротивляться возбуждали. Неотесанный деревенщина, да что он мог знать об истинной любви и женском сердце!

- Зато,- мстительно заявила она, дерзко вздернув вверх подбородок, - я люблю мужчину, которого выбрала сама, а не того, которого навязали родители! И даже пусть потом будет монастырь, но год, два, день, неделю - сколько даст судьба, но в любви и страсти, а не в слезах и смиреной ненависти!

Удивительно, но в этот раз барон не нашелся, что сказать. Некоторое время братья задумчиво улыбаясь, молчаливо ехали рядом.

- Ты уверен Вальтер, что ничего не перепутал,- наконец, насмешливо спросил фон Валленберг брата,- они, действительно, сестры? В них же нет ничего общего!

- Подбородок,- серьезно пояснил Вальтер,- и лоб, особенно когда сердятся! Да и в характере есть кое-что общее - полная безголовость в подчинении у чувств!

Но Гуго лишь снисходительно покрутил головой, вновь остановив изучающий взгляд на пылающей гневом Еленке.

- Вам всего пятнадцать лет, пани Лукаши, только это и оправдывает вашу непроходимую глупость в моих глазах,- наконец, тяжело вздохнул он,- у вас такое же представление о чувствах мужчин, как у строгой жизни монашки о плотском грехе!

- Если я так непроходимо глупа, то к чему этот разговор?

- Надо же как-то сократить путь!

После такого нелицеприятного обмена любезностями беседа заглохла. Братья, правда, обменивались краткими репликами на трирском диалекте, который хорошо говорившая по-немецки Елена понимала через слово, но это были ничего незначащие фразы.

Несмотря на отчаянную браваду, она все-таки робела перед бароном. В его присутствии девушка чувствовала себя маленькой глупой девчонкой, которую застали в кладовой за кражей сахара, и ей это мало нравилось. Может, поэтому Елена дерзила барону и старалась выглядеть независимой и смелой?

Вскоре путники остановились на ночь в придорожной харчевне. Это была уже территория Австрийского герцогства, и путники немного расслабились.

Кстати, в гостинице пани дожидались служанки - две опрятные сильные немки, которые помогли ей вымыться с дороги, переодели и накормили. Елена с наслаждением вытянулась на простынях с незнакомыми гербами. Но девушки и на ночь не покинули её, оставшись ночевать с ней в одной комнате, и какой усталой не была пани, до неё быстро дошло, что это не столько горничные, сколько надзирательницы.

Путешествие в неизвестность она уже продолжила в тряской карете, и к вечеру следующего дня мягкую подушку укатанной дороги сменило звонкое дребезжание колес по брусчатке. Высунувшись из окна Елена увидела перед собой каменные дома вдоль узких улочек какого-то города.

- Вена,- пояснила ей служанка,- скоро ваша милость приедет домой!

- Мой дом отсюда очень далеко!

Острой болью кольнула в сердце тоска по дому. В памяти вспыхнули искрошившиеся башни и стены замка Лукаши, подслеповатое сморщенное лицо бабки Анельки.

Девушке было очень страшно. Как не ломала себе голову Елена, она никак не могла понять цели своего похищения. Куда она попала? Что её здесь ждет? Увидит ли когда-нибудь родной замок?

ПЕРЕПОЛОХ.

Если бы Елена знала, что близкие далеко не сразу хватятся пропажи, то ей, наверное, стало бы очень неприятно. Когда девушка на ночь глядя не появилась дома, то об этом сразу же доложила Збирайде обеспокоенная Хеленка.

Барон по своему обыкновению ждал экономку в постели.