Страстный. Плохой. Опасный (СИ)

— Тебе кажется, — пожала плечами, взяв таблетки. — Слушай… Может быть, устроим вечером какой-нибудь… — задумываюсь, ведь пытаюсь спешно, но правильно подобрать слова, чтобы заинтересовать мужчину и сбить его столку, — романтический ужин, — заканчиваю свою мысль.

Гордеев вскинул бровь, изумившись тому, что я говорю.

— Неужели? — он облокачивается плечом на дверной проем и складывает руки на груди. — Еще несколько часов назад ты надрывно рыдала и кричала, что такой подонок достоин гнить в тюрьме. Теперь ты предлагаешь вместе отужинать. Ярослава, девочка моя, не сильно ли тебя штормит? — он едко насмехается, смутно догадываясь о моих не самых хороших намереньях.

Но я женщина, причем та, которая любит интриги и убойные сериалы с детективным жанром. К тому же у меня есть способность соображать, горячо убеждать, и при этом быть достаточно упрямой. Журналисты они такие… Коварные и очень изобретательные! Я добьюсь своего любым способом.

— Я ведь должна быть хорошей девочкой, — говорю я его словами, слабо улыбнувшись, давая ему увидеть, как меня тяготит такое положение. Вся такая неуверенная и слабая, беззащитная лань. — Поэтому предлагаю перемирие, но…

— Но, — он довольно усмехнулся, найдя зацепку.

— Но, если я делаю шаг навстречу, будь добр, делай так же. Не обращай внимание на мою дерзость, а я постараюсь удивить тебя своими блестящими способностями в кулинарии, — объясняю я свои намеренья, подкрепляя все неоспоримым желанием наладить наши испорченные отношения. — Я попробую быть мягкой и послушной, а ты не быть таким эгоистом и порадуй меня душевными разговорами. Идет?

Гордеев подходит ко мне, внимательно рассматривая мое лицо. Не знаю, хочет ли он понять, что именно творится в данный момент в моей голове, но я исполняю роль невинной боязливой овечки, то опуская глаза, то поднимая, нервно улыбаясь.

Игнат Ростиславович никогда бы не повелся на эту неуклюжую импровизацию.

— Идет. Мне нужно в город, у тебя будет время подготовиться. И без глупостей, ясно? — он остро сверкнул своим взглядом, поднимая руку к моему лицу, поглаживая щеку, которая несколько раз пылала от его пощечины.

Какой же он… Ненормальный. Не отстраняюсь, но напрягаюсь такому жадному вниманию к моему лицу.

— Я буду послушной девочкой.

***

А вот и нет, я не была хорошей девочкой!

Даже не хотела ей быть, когда перерывала медицинскую аптечку и измельчила две таблетки снотворного. Конечно, для начала пришлось непросто обыскать коробочку, но и перечитать все рецепты, чтобы случайно не убить этого мудака.

Затем будто невзначай выхожу на улицу, и подкрадываюсь к внушительной феррари, уже через пару шагов увидев, как ко мне стремительно надвигается охранник с отвратительными сальными волосами, вознамерившись меня остановить. Не теряю времени и подбегаю к машине, открываю дверцу водительского сидения, и с восторгом обнаруживаю ключи в зажигании. Я была права!

Черт, это в самом деле уже близкая победа!

— Ты что себе позволяешь?! — меня грубо отшвырнули от машины. Я всполошилась и выкрутилась из рук бесцеремонного мужчины, смерив его разгневанным взглядом.

— Не распускай свои руки! — вскрикнула я, когда он решил схватить меня за плечо. — Или Господин Гордеев тебе их с радостью переломает, — отступила в сторону. — Я всего лишь хочу оставить ему тайное письмо, — показала я в руке сложенную вдвое бумагу. Да, я предполагала, что меня не выпустят дальше порога, но, как оказалось, я могу без проблем добежать до самой машины, что добавляет мне уверенности в плане.

Или Гордеев идиот, который нанимает таких же идиотов-охранников, или же поверил мне и предоставил больше свободы в коттедже. Главное, чтобы не было третьего и неудачного для меня варианта.

Мужчина хмурит брови, но отступается, хоть и крайне недоверчиво.

Я осторожно возвращаюсь к открытой машине, оставив записку на водительском сидении. Тихо захлопнула дверцу и направилась в дом.

— Тупая шлюха, твое дело сидеть в спальне и не высовываться… Не смей покидать дом без разрешения Господина! — крикнул он мне в спину, и я застопорилась.

Внутри расплескалась вязкая и тягучая ярость. Я обернулась. Ненавидящим взглядом осмотрела охранника, который также замер и недоброжелательно ощерился. Какое-то мгновение я себя сдерживаю, но тормоза наверняка сломались. Вокруг периметра блуждает несколько охранников и если я выведу одного из их бдительного строя, может быть, никто не заметит?

— Отправляйся в дом, — настаивает мужчина, напряженно наблюдая затем, как я возвращаюсь к нему с неприсущим мне напором.

— А ты заставь, — ядовито усмехнувшись, остановилась перед ним. — Слабак, — утверждаю я, замечая в ответ только искреннее изумление, вследствие этого намеренно провоцирую.

Охранник поднимает руку, хочет перехватить предплечье, но у меня срабатывает защита, которой меня научил брат. Совсем не так давно мы проработали эту защиту, дурачась в спортивном зале. Мужчина ничего не успел произнести, как оказался с окровавленным носом, тяжело дышащий, держась за свой пах, взвывая на земле необычным скулежом.