Страстотерпцы

Команда на «Орле» была иноземная, моряки из Амстердама, набранные капитаном Давидом Ботлером. Тринадцать человек: Ян Альберт — кормщик, нынче мы говорим — штурман; Пётр Бартельсон смотрел за снастями от кормы до срединной мачты, командовал сэрами — корабельными рабочими, по-теперешнему — матросами; Мейндер Мейндертен — помощник Бартельсона; Вигерт Поккерс смотрел за снастями от средней мачты до корабельного носа; Ян Янсен Струйс — корабельного парусного дела мастер; Элис Петерсон — товарищ парусному мастеру; Корнилиус Корнильсен — корабельный пушкарь; Корстен Брандт — товарищ пушкаря, ведавший порохом и ядрами; Вилин Вилимсон — смотритель корабельного корпуса, щеглов и векшных снастей, иначе говоря, разного рода блоков; Корнилиус Брак, Якоб Тракен, Даниэль Корнильсен, Пётр Арентсен — сэры, матросы.

По приезде в Москву один из иноземцев донёс на Ботлера, что он самозванец, чин капитана присвоил себе воровски, не имея паса. Ботлера допросил дьяк Посольского приказа Дементий Башмаков. Иноземец сознался: капитанского чина и паса не имеет, но водил корабли во Францию, в Англию, Испанию, Индию. Ботлеру было сказано: «Так делать не годится». Записали не капитаном, а «корабельным дозорщиком». Виниус, сын основателя Тульских железных заводов, похлопотал, и Алексей Михайлович принял от Ботлера челобитную в свои царские руки. Было это в пасхальную неделю, после сороковин Марии Ильиничны. Государь был грустен и милостив, позволил записать самозванца капитаном. Впрочем, принимать корабли, смотреть за голландцами во время плавания поставили человека русского, астраханского опытного морехода Савельева. Об «Орле» Савельев дал отзыв: «Бусы-де на Хвалынском море ходят, делают их на тот же образец».

Москву заливало дождями, а на Волге лето стояло знойное.

Из Нижнего Новгорода «Орёл» и ведомые им судёнышки отплыли вниз, к Астрахани, 13 июня 1669 года.

Вода спала, и, опасаясь мелей, бочки с продовольствием, ядра, запасные снасти, лес разместили не только на яхте, боте и шлюпах, но и на двух стругах, приданных Ботлеру. Впрочем, один из стругов был такой ветхий, что загрузить-то его загрузили, но в плавание не взяли, оставили вместе с поклажей.

В день отплытия «Орла» в Нижний Новгород пришёл на ладье Савва. Привёз кожи, выделанные знаменитыми скорняками Большого Мурашкина.

Увидел Савва «Орёл» и сам себя забыл. Кинулся по купцам, отдал кожи не торгуясь, лишь бы разгрузили ладью поскорее.

Нанял лошадей, послал самого расторопного своего работника в Мурашкино сказать Енафе, чтобы приехала с Новой да с Малашеком в Лысково, чтобы денег привезла для закупок товара, а успеет, так приготовила бы меха на продажу в Самаре, Царицыне, Астрахани.

   — Скажи, что иду на низ с царскими кораблями, иду, поспешая, медлить никак нельзя.

Ради того, чтоб угодить капитану Ботлеру, Савва взял на ладью из оставленного ветхого струга запасные векши, канаты, шесть бочек — две с рыбой, две с солониной, две с пивом.

Корабли ушли, но ведь пристанут же где-нибудь, и Савва, распустив парус, подгоняя гребцов, кинулся в погоню за дивным кораблём. Зачем? Коли спросит о том Енафа, ответить будет нечего. За жар-птицей этак ходят, неведомо куда, без надобности...

Енафа мужа вопросами не донимала. Ей было дорого иное: впрягся Савва в корабельное да в торговое дело, полюбил волжскую дальнюю даль. Всё успела к прибытию ладьи: приготовила деньги, меха, пищу на дорогу.

У Саввы своё на уме: давно ли «Орёл» проплыл? Ладья отставала от корабля часов на шесть.

   — В Васильгороде не догоню, а в Казани обязательно, — решил Савва и простился с Енафой по-божески.

Помолились в церкви, пообедали.

Иову Савва решил взять с собой. Енафа обрадовалась. Может, на воде выветрит из сына лесную мороку.

Взошли отец и сын на ладью, поклонилась Енафа отплывающим до земли, а Малашек, глядя на отца и брата, рукой махал да глаза тёр кулачками.

Нагнал Савва флотилию капитана Ботлера в Козьмодемьянске. «Орёл», пройдя Васильгород, трижды садился на мели, потерял три якоря.

В Чебоксарах была смена лоцмана.

Ветер дул попутный, до Казани шли ходко, стали в реке Казанке.

На корабль приехал воевода князь Трубецкой. Митрополит Лаврентий отслужил на палубе молебен. Радуя толпы людей, капитан дал холостой залп из всех орудий.

Народ дивился огромным царским орлам — на корме и на носу судна, на развевающихся по ветру флаге и вымпеле.

Тринадцать дней стоял флот в Казани. Здесь запаслись сухарями на год, сухой рыбой, ещё раз поменяли лоцмана, и караван двинулся наконец вниз по матушке по Волге.

В Астрахань «Орёл» и флотилия пришли 31 августа. В городе шла невиданная гульба — явившийся с Хвалынского моря атаман казак Степан Тимофеевич Разин прощался с астраханцами, собираясь зимовать у себя дома на Дону.

Неистовый кровавый разбойник был прощён великим государем во всех грехах, а грехов на Стеньке, как мух в нужнике.

Ладно бы побил в бою государевых начальных людей, когда напал год тому назад на струги Шорина с казённым хлебом. Так нет, замучил до смерти пытками.