Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2

В сунскую эпоху придворный евнух Тун Гуань (1054–1126) вместе с пятью другими видными сановниками, причисленный за свои злодеяния к «шести разбойникам» [ «лю цзэй»], похвалился, что покорил империю [киданей] Ляо (916—1125, простиралась от нынешней провинции Хэйлунцзян до Монголии). Действительно, он целых двадцать лет возглавлял китайскую армию. В 1121 г. ему удалось подавить крестьянское восстание. Однако в походе против Ляо в 1122 г. он потерпел сокрушительное поражение. Тун Гуань и его приближенные спаслись бегством. Однажды в императорском дворце давали представление. Три выступавшие девицы обращали внимание подчеркнуто разными прическами. У первой волосы были высоко взбиты. Она сказала, что принадлежит к дому государственного советника [тайши] Цай Цзина [1047–1126]. У второй с двух сторон мягко ниспадали собранные в узел волосы. Она сказала, что служит в доме бывшего первого министра [тайцзай] Чжэн Ся [1040–1119]. У третьей вся голова была в завитушках. Она сказала, что прислуживает главнокомандующему Тун Гуаню. У девушек спросили о причине столь различной укладки волос. Первая объяснила: «Мой господин ежедневно отправляется на прием к сыну Неба, поэтому величает мою прическу «Узел небесного стражника». Вторая девица сказала: «Мой господин уже на покое, поэтому называет мою прическу «узлом». Третья девица сказала: «Мой господин недавно воевал «^называет поэтому мою прическу «36 узлов». А известно, что «узел волос» по-китайски звучит так же, как слово «стратагема» («цзи»). Хотя сами знаки различны, но в разговоре звучат одинаково. Говоря «36 узлов», девица намекает на Зб-ю стратагему «бегство — лучший прием». Очевидно, представление причесок, о котором сообщает поэт Чжоу Ми (1232–1298) [в своих «Россказнях в 20 свитках» («Цидун е юй»)], было затеяно для скрытой насмешки над Тун Гуанем.

36.8. Не заплативший по счету

В 30-е гг. XII в. служил некий Цзэн Цзысюань в управе на западе столицы. Пэн Юаньцай со своим племянником и слугой пришел навестить его. «Они разговаривали о положении на границе. Юаньцай со всем жаром убеждал, что офицеры на границе негодны. Поэтому необходимо привлечь ученых мужей вроде него. «Такие слова пришлись по нраву Цзэн Цзысюаню, — вспоминал племянник Юаньцая и продолжал: — После беседы Юаньцай отправился со мной вниз по реке к храму Благополучия державы. Мы завернули туда, поели фруктов и выпили чаю. Все прошло замечательно. После трапезы Юаньцай повелел своему слуге Ян Чжао расплатиться. Но тот сказал, что забыл взять деньги. Как тут быть? На лице Юаньцая отразилось крайнее замешательство. Я стал подтрунивать над ним: «Какую нынче военную хитрость ты преподнесешь?» Долго Юаньцай теребил бороду. Глядя на меня, он затем приблизился к задней двери и вышел, но с таким видом, будто [хочет справить нужду и] скоро вернется. Я последовал за ним. И тут он побежал, держа в одной руке шапку, а в другой — накидку. Похоже, он решил дать деру. Я закричал ему вслед, что за ним гонится его смиренный раб, а не хозяин. Я бежал за ним до храма Трех владык. Лишь там Юаньцай отважился оглянуться. Задыхаясь, он остановился. Его лицо было белым, как полотно. Он сказал: «Когда плеткой бьешь тигра по голове и теребишь ему подбородок, неминуемо окажешься в его пасти». Приводя такое сравнение, он, очевидно, имел в виду неоплаченный счет. Я опять пошутил: «А как твой поступок величать с точки зрения военного искусства?» Юаньцай ответил: «Из 36 стратагем лучшая — бегство».

Шутливо-стратагемная история иронизирует по поводу тех интеллектуалов, которые, как указано в начале рассказа, хоть отзываются надменно о якобы неспособных военных, но сами пользуются военным искусством на сугубо гражданском поприще. Сам рассказ приводится в «Ночных разговорах в холодном кабинете» [ «Лэн чжай е хуа»] буддийского монаха Хуэйхуна (1170–1228), племянника Пэн Юаньцая.

36.9. Отрезал себе бороду и бросил халат