Стратег

Ислам Ричард не хотел иметь врагом. Он уже знал, что религия Пророка окажется гораздо более устойчивой к вызовам времени. Она переварит и обратит монголов, переживёт колониальное владычество христиан и сохранит пассионарность даже в двадцать первом веке. В отличии от христианства, Святой дух которого полностью выдохся в начале века двадцатого. Самым правильным решением было бы объединение в союз христиан, мусульман и иудеев, пусть даже союз этот будет не религиозный, а военно-политический. Лиха беда начало. Дельную идею привёз от Негуса Генрих Оттон. За преступления против иноверцев следует карать суровее, чем за такое же против своих. Устойчивый рефлекс можно выработать в течении жизни одного поколения. Всё-таки люди довольно сообразительные божьи твари, если их правильно дрессировать.

Ставка Ричарда располагалась в лагере на левом берегу Шатт-эль-Араб. И хотя заранее было известно, что лагерь придётся уступить союзникам, ставка и штаб были построены добротно, из деревянного бруса (хоть и той древесины, что не годилась для судостроения, но возле Басры – это было настоящее сокровище), в небольшие окна было вставлено листовое стекло, абсолютно прозрачное по нынешним временам. Ковры и мебель, хоть и добротные, на этом параде щедрости смотрелись весьма скромно, зато на одной из стен ставки Ричарда была закреплена золотая сабля Пророка. Это несомненно была она, реликвия, захваченная бешеными христианами возле Дамаска. Хорезмшах непроизвольно поклонился святыне, а заодно и стоящему перед ней Ричарду. Король Англии сделал ответный поклон. Довольно сдержанный. По этикету таким поклоном сеньоры благосклонно приветствуют своих вассалов. Когда до хорезмшаха дошла суть мизансцены, щёки его вспыхнули от прилива крови. Гормоны стыда и гнева смешались в его крови, но заговорить им Ричард не позволил.

– Я приветствую своего царственного брата. Мы выполнили все условия соглашения, Басра блокирована, а после нашей беседы моё войско покинет лагерь и уйдёт на тот берег, – неторопливо и внятно произнёс английский король на лингва-франка, дал толмачу время перевести и спросил хорезмшаха по-арабски. – Вы владеете этим языком, мой царственный брат?

– У меня был учитель арабского, но лучше я владею греческим… Брат. – ответил Текеш Ала ад-Дин по-арабски с сильным тюркским акцентом.

– Отлично, – перешёл на греческий Ричард. – Тогда приказываю всем немедленно покинуть ставку. С моим царственным братом мы поговорим без посторонних ушей. Дамуазо Жиль де Сольте, обеспечьте периметр, чтобы нас не смогли подслушать.

– Слушаюсь, Сир, – оруженосец моментально исчез из зала и снаружи послышались его отрывистые команды.

На каком языке? Хорезмшах прислушался. Это определённо был язык воинов, язык войны.

– Это германский диалект, – король Англии будто читал его мысли. – Он будто специально создан для того, чтобы ругаться. – Ричард мысленно усмехнулся, вспомнив пока не появившийся на свет русский, и добавил. – Или командовать. Лаконичный и звучащий довольно угрожающе. Если бы мне предложили отменить вавилонское смешение языков, я бы выбрал общим именно германский.

Хорезмшах был старше Ричарда более чем на десяток лет, но после непроизвольного, почти юношеского гормонального стресса, вынужден был принять роль ведомого. Он молча махнул своей свите, приказывая покинуть зал.

– Благодарю вас за доверие, брат мой, – как можно дружелюбно улыбнулся вождь крестоносцев и указал на кресло напротив себя. – Вы правильно заметили, на стене золотая сабля Пророка. Её я вам оставлю вместе с лагерем. Но я знаю, что у вас не принято говорить сразу о делах.

Глава 38

Король Англии позвонил колокольчиком и в помещение внесли тазы с подогретой водой для омовения рук.

– Предлагаю сначала разделить трапезу. Все блюда будут халяльные, но вкушать их мы будем по нашему обычаю – за столом. Полагаю, что это будет достаточно разумным компромиссом.

– Я плохо знаю латынь. Компромисс – это ситуация, устраивающая обе стороны?

– Нет. Компромисс – это ситуация, достигнутая взаимными уступками, ради достижения высшей цели. Я бы сказал, что она в равной степени не устраивает обе стороны. Именно равные уступки придают компромиссу устойчивость.

– Римляне были очень умными людьми. – Хорезмшах омыл руки и присел к столу. – Даже непонятно, как они, обладая такой мудростью и мощью, пали под ударами варваров.

– Это-то как раз понятно, – улыбнулся Ричард. – Чем больше ты накапливаешь богатств, тем сильнее они развращают тебя самого и притягивают твоих врагов. Рим скопил гораздо больше, чем смог защитить. Это судьба любой великой империи. Кысмет.

– Для чего же тогда создавать империи? Ведь вы тоже занимаетесь именно этим.

– Вы правы, брат мой. Я занимаюсь именно этим, хоть и понимаю, что в долгосрочной перспективе, всё созданное мной будет разрушено. Просто я не нашёл для себя другой цели в этой жизни. Я воин – моё дело воевать, я полководец – моё дело побеждать, я монарх – моё дело расширять пределы и укреплять границы. Богатство само к этому липнет, как неизбежное зло.