Стратеги третьего рейха

Кое-кто в его список попал и напрасно. Так, например, участие фельдмаршала Эрвина Роммеля в заговоре было меньше минимального: что-то он где-то слышал и кого-то знал. Но знали заговорщиков все (это были сплошь очень известные люди), а не слышать о готовящемся покушении было крайне сложно —, заговорщики активно уговаривали всех принять в свержении диктатора посильное участие. Роммель был одним из очень немногих, к кому напрямую не обращались, по-видимому, уверенные в его отказе. Но Кейтель, ненавидевший талантливого фельдмаршала («Лиса пустыни», любимца фюрера и армии), предложил ему выбор: покончить с собой и умереть как герой или предстать перед судом и этим обречь свою семью на концлагерь. Роммель выбрал яд.

Все остальное время Кейтель подписывал приказы, которые отдавал Гитлер. Приказы были разные, среди них множество директив, которые впоследствии были оценены Нюрнбергским процессом как преступные. Это и знаменитый «приказ о комиссарах», и «Мрак и туман», позволяющий эсэсовцам выполнять расовую программу в излюбленном их стиле, и пресловутый «приказ о коммандос», и «приказ о партизанах». Наконец, когда в Германию вступили войска союзников, Кейтель издает приказ, который объявлял города, служащие важными транспортными центрами, объектами особой важности, оборону которых нужно продолжать до последнего человека. Любой командир, не обеспечивший выполнение приказа, подлежал расстрелу.

Последний раз Вильгельм Кейтель поставил свою подпись в качестве главнокомандующего вооруженными силами Германии 8 мая 1945 года под актом о безоговорочной капитуляции. Через несколько дней в Мюрвике, в ставке гросс-адмирала Карла Деница, его арестовала британская полиция.

На Нюрнбергском процессе, как, впрочем, и всю жизнь, Кейтель вел себя смиренно. Позиция его была по-солдатски проста: «Автором приказов был Гитлер, поэтому обсуждать их не имеет смысла, но подпись под ними стоит моя, поэтому я целиком за них отвечаю сам». Судя по многочисленным деталям, Кейтель был готов к такому варианту давно. Во всяком случае, уже в середине 1944 года всем стало ясно, что война проиграна, и главнокомандующий ОКВ (Верховного главного командования вермахта) не был исключением. Еще тогда он понял, что его пророк несет чушь, но ни еретиком, ни сектантом, ни атеистом Кейтель не стал. Он продолжал подписывать преступные приказы, мысленно готовясь нести за них ответственность.

Во время процесса Кейтель писал мемуары, но успел дойти лишь до Сталинградской кампании, когда суд приговорил его к смертной казни. Оставшиеся десять дней он описывал жизнь в Берлине с апреля 1945 года до ареста его англичанами. 16 октября 1946 года по приговору Нюрнбергского суда Вильгельм Кейтель был повешен.

В мемуарах Кейтеля есть любопытное место: «Почему генералы, столь яростно клеймившие меня как бессловесную и некомпетентную личность, послушную пешку, не сумели отстранить меня от дел? Ведь это было совсем несложно для личностей, умеющих за себя постоять. Причина заключалась в том, что ни один из них не хотел оказаться на моем месте, поскольку все они понимали, что любой, оказавшийся в моем положении, рано или поздно обречен превратиться в такую пешку, как я».

Мне кажется, что это очень ценное для нашего анализа замечание. Я все время говорил о том, что обстоятельства, складывающиеся к определенному моменту, требуют притока определенных типов военачальников, то есть их прихода со стороны. Кейтель же говорит о способности и возможности существующей системы изнутри преобразовывать, трансформировать людей, уже имеющихся в наличии, занимающих ответственные посты, но относящихся к «несоответствующим» типам стратегов. В результате такого «перевоспитания» образуются те типы, которые в данный момент нужны.

Беда самого Кейтеля заключалась в том, что ему не нужно было перевоспитываться. Он изначально полностью соответствовал исполняемой им роли.

Фельдмаршал Вильгельм Кейтель по всем характеристикам относится к ярко выраженному типу военачальников «Kurier» («посланник»). Только два момента в его жизни нарушают стройную картину: эпизод с назначением Вальтера фон Браухича и эпизод с покушением на Гитлера. В обоих случаях Кейтель, казалось бы, проявляет несвойственную этому типу активность «вне задания сверху». Думаю, что в первом случае никакого нарушения типовых характеристик нет, просто в тот момент для будущего «оруженосца фюрера» «верхом» было офицерское фронтовое товарищество, которое вознесло его самого и теперь ожидало такой же услуги от него. А во втором эпизоде вряд ли его истерику стоит принимать за активность. Кейтель уже настолько сроднился со своим кумиром, что прекрасно чувствовал и читал его невысказанную волю. Да и что другое мог Адольф Гитлер после покушения на него приказать своему «оруженосцу», кроме того, что тот сделал сам без приказа?

Карл Дениц