Стратегическая необходимость

Он еще раз глянул на флаер, из которого сейчас выгружали пострадавшего, и решительно шагнул в стеклянную дверь. В холле было пусто и тихо. Ронни подошел к регистрационному табло, вставил в него свою карточку, потом приложил к панели ладонь. Табло пискнуло и высветило номер кабинета на знакомом ему третьем этаже. Сам не зная, зачем он это делает, Ди Марцио свернул на слабо освещенную боковую лестницу, которой пользовались хорошо если раз в год. Поднимаясь по шершавым серым ступеням, он рассматривал гладкие, такие же серые стены и думал о том, что в этакой цветовой гамме выздоровление больных довольно проблематично. Коридор, впрочем, выглядел куда более жизнерадостным – светлые деревянные панели на стенах приятно контрастировали с темно-красным паркетом из какого-то незнакомого ему дерева. Да мало ли в наших колониях разных деревьев, вздохнул он про себя, отыскивая взглядом нужный номер на дверях кабинетов.

– Разрешите, доктор?

Врач был все тот же – Вим Мертенс, давний знакомый, вот только теперь его почему-то посадили в другом кабинете. Только и всего, однако этот ничего не значащий факт вдруг заставил Ди Марцио разволноваться.

– Заходите, господин генерал. Давненько вы у нас не были – а в вашем случае запускать здоровье я бы не рекомендовал. Ну, садитесь. Как самочувствие? Виски злоупотребляете по-прежнему, или поуспокоились?

Ронни зачем-то потеребил пряжку портупеи.

– Плохо, – выпалил он, глядя врачу в глаза. – Совсем плохо, Вим. Последние недели… и хуже буквально с каждым днем. Лучевая сетка почти не спасает, так теперь к аллергии примешалось еще что-то.

– В чем это выражается? – Мертенс почему-то потерял свой игривый тон и смотрел на Ди Марцио серьезно, если не с тревогой.

– Ломота в суставах… страшная, особенно с утра, и не проходит подолгу. В затылке пульсирующая боль. А сегодня с трудом встал с постели – первые минуты ноги вообще не слушались. И еще – темнеет в глазах. На очень короткое время, но все же. Как будто слепну на секунду, понимаете?

– Снимите с тела все металлические предметы и идите в камеру, – коротко приказал Мертенс, и не глядя более на Ронни, развернулся к большому стереоскопическому дисплею диагностического комплекса.

Эту процедуру Ди Марцио проходил сотни раз. Он привычно расстегнул портупею, выдернул ее из-под погона, потом отщелкнул поясную пряжку, бросил всю свою «сбрую» вместе с кобурой на кресло в углу кабинета, стащил китель и галифе.

«В рубашке, галстуке и трусах я выгляжу, как застигнутый врасплох любовник!» – вспомнил он фразу одного из своих бывших коллег. Ох, как же давно это было! Ди Марцио сдвинул в сторону тонкую дверцу и шагнул в прохладную полутемную камеру. Лег на холодный гладкий топчан, вытянул руки вдоль тела и подумал, что хорошо было бы подремать эти несколько минут вынужденного безделья и неподвижности, да вряд ли получится. Сегодня среда, завтра – совещание у Шера, а работы по докладу Коржа еще довольно много, не считая того, что на резюме пока готовы только наброски. В принципе, развивать их в письменном виде не обязательно, хватит и того, что уже есть, но такой подход к работе – непорядок, а непорядка педантичный Ронни не переносил на дух.

Пластик топчана постепенно нагрелся от его тела, и стало даже уютно. В какой-то момент Ди Марцио вдруг показалось, что внутри него зазвучала музыка – тихая мелодия, слышанная в детстве, и давно позабытая, вытесненная его рафинированно-избирательной памятью за ненадобностью. Теперь же она вернулась: зачем, ведь эта простая мелодия не несла с собой никаких ассоциативных рядов, она просто жила в нем, слабо пульсируя где-то на самой грани сознания. Ронни закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, чтобы вспомнить все же, где и когда он слышал эту вещицу, и тут над ухом раздался глухой голос Мертенса:

– Выходите, господин генерал.

– Ну, и что там у меня видно? – спросил он, вдевая правую ногу в штанину.

– Одевайтесь, – тихо сказал Мертенс, все еще сидя спиной к нему.

Ди Марцио натянул китель, застегнул пояс и, еще просовывая портупею в проклятую дырку под левым погоном, уселся на свой стул. Врач наконец повернулся к нему. Покрутил на пальце обручальное кольцо.

– Плохо, Рональд.

– Что – плохо? – не сразу понял Ронни. – Из-за аллергии?

– Увы, нет. Вы должны быть мужественны, господин генерал.

Ди Марцио сглотнул. Такие вещи врачи не говорят пациентам! – возопил внутри его тот, второй Ронни, что жил в нем с раннего детства и часто подзуживал на разные непотребства. Говорят, – вздохнул первый. Генералам стратегической разведки и кавалерам Рыцарского Креста – говорят, потому что иначе нельзя: в первом случае высшие интересы службы, а во втором не сказать как бы оскорбительно…

– Вы не могли ошибиться, доктор? – еще не договорив, Ронни упрекнул себя за малодушие.

Мертенс горько покачал головой.