Стратегии гениальных мужчин

Успешность усилий на ранних этапах реализации цели Наполеоном была обусловлена не только его трепетным отношением к работе, но и осознанием необходимости создания значимого мифа о себе. Действительно, хотя он все свои человеческие страсти без сожаления положил на алтарь цели, неимоверные усилия не остались просто усилиями вола, вспахивающего землю. Скорее это были усилия хищника, без устали готовящегося к схватке. С самого начала артиллерийский офицер вполне осознавал, что для стремительного восхождения по лестнице власти необходим не только набор исключительных качеств, но и знание как можно большего круга людей о том, что он такими качествами обладает. Именно поэтому Наполеон уже с самого начала пути начал создавать свой образ Человека, способного на все. Любую, даже самую маленькую победу он немедленно провозглашал результатом предусмотрительности, дисциплины и жесточайших усилий воли.

Еще одним важным достижением Бонапарта в создании безупречного механизма влияния на массы и народы и, как результат, безоговорочного восприятия ими его образа как чего-то данного свыше стало понимание Наполеоном и использование уже апробированных систем воздействия. Одним из наиболее эффективным из них он считал духовенство, сковавшее коллективный разум Европы настолько, что им можно было легко манипулировать в течение неограниченного времени. Поэтому, подавив Церковь и заставив ее служить себе, Наполеон стал действительным магом, даже сомнительные действия которого интерпретировались как божественные символы. А ведь сам Наполеон даже толком не умел выступать публично.

Правда, во всех достижениях Наполеона, так же как и в самой сути власти, существовала чрезвычайная опасность: основанная на насилии, власть всегда пребывает в ожидании еще большего насилия, чтобы пасть пред ним и покориться. Наполеон, укрепляя свои позиции на уровне целенаправленного воздействия на массовое сознание, не мог не осознавать этой жестокой, но справедливой оплошности Природы. Раз завоеванное никогда не бывает завоеванным навечно! И тут оказалась бессильной даже полнейшая, можно сказать, безупречная для руководителя его масштаба беспощадность ко всему, что вставало на пути. Будь это коалиционные армии или шайки грабителей, критикующие газеты или поднимающие головы политики – все устранялись без малейшего душевного смятения. В этом деструктивная суть побед одних людей над другими. Именно эта непреодолимая опасность толкала Наполеона-воина на поиск новых авантюр, призванных поддерживать наэлектризованным то самое массовое сознание, являющееся самым важным элементом в реализации безрассудной идеи Наполеона.

Большая часть усилий Наполеона, его захватнические походы, военные и политические победы были потрачены на создание колоритной легенды о полководце-сверхчеловеке, пришедшем в мир, чтобы преобразовать его. Тут, как всегда, он смотрел далеко в будущее: действенная легенда, сказка о герое должна была, пережив самого гения, на многие века сохранять в чужом сознании его неповторимый образ. Он хотел покорить всех, даже еще не родившихся потомков.

Обладая в высшей степени демонстративным темпераментом, Наполеон жаждал неземной славы и искренне верил в нее. Ему хотелось, чтобы тысячи людей – неважно, каких наций и из чьих армий, – к которым он приближался, восторженно трепетали и сотрясали воздух пронзительными возгласами признания. Ради этих мгновений, которых хотелось еще и еще, Наполеон готов был принести в жертву чьи угодно жизни, и в том числе свою собственною. Потому что без этого мир не был бы его миром: он был бы пресным и лишенным напряженной остроты, не дающей покоя Наполеону. Ему незачем было бы существовать в таком мире.

Все годы правления Наполеона в Европе шла почти беспрерывная завоевательная война. Он превратил свою жизнь в единый крестовый поход – военную кампанию против всего мира. Интересно, что в короткие периоды между войнами, когда Париж становился столицей мира, а большинство победителей позволяло себе расслабляться, утопая в золоте и роскошных пирах, Наполеон не увлекался этими прелестями. Его место было в походном строю или боевом порядке – лишь там он чувствовал себя уютно и гармонично с внутренними желаниями, лишь там было счастье. Но он двигался такими немыслимыми темпами и забрался так далеко наверх, что остановиться уже было нельзя, а дальше дорога вела в преисподнюю. Психоз саморазрушения уже овладел буйным разумом человека, добившегося императорского трона и начинавшего верить в собственное божественное предназначение: его сокрушительное падение после поднебесного взлета на властный олимп, казалось, было предрешено.