Стратегии гениальных мужчин

Кроме того, в обыденной жизни Маркса присутствовало слишком много интриг и бесшабашного пьянства. Впечатляющие разрядки в пабах все же оставляли слишком заметный след на темпах работы. И на более чем скудном семейном бюджете. Пожалуй, вследствие этого искусительного расслабления и особенно из-за почти непрерывного растрачивания сил на непримиримую борьбу с ветряными мельницами в виде оппозиционеров марксовским идеям в рядах коммунистов и просто недоброжелателей, работа вовсе застопорилась бы (создание «Капитала» и так растянулось почти на полтора десятилетия). Если бы не два существенных «но»… Во-первых, он компенсировал своей уникальной работоспособностью большую часть временных потерь. А во-вторых, он напрочь отказался думать об исполнении обязанностей главы все разрастающегося семейства в нормальном понимании этого слова. Этот могущественный аналитик просто не желал думать о необходимости улучшить благосостояние семьи. Вернее, он твердо решил закрыть финансовые бреши за счет чего угодно, но только не собственной работы. Часть средств он получал за свои книги и статьи, часть выбивал из богатых родственников или получал в виде завещаний от них. Но этого никогда не хватило бы, чтобы оплатить даже часть амбициозных запросов самого Маркса. Львиную долю вечно недостающих денег он периодически получал от доброго друга Энгельса, который, работая в торговой сети своего состоятельного отца, тайно субсидировал непримиримого основателя коммунизма. К этому стоит добавить, что Маркс без каких-либо угрызений совести превратил свою жену Женни – некогда привыкшую к уюту и роскоши романтическую баронессу фон Вестфален – в феноменально неприхотливую женщину. В женщину-соратника, которая вскоре заменила ему секретаря и помощника, став одной из тех немногих людей, кто был способен разобрать крайне путаный почерк Маркса. Главное – ему удалось приспособить окружающий мир под удовлетворение своих часто нескромных потребностей. Конечно, Маркс отчаянно пытался, насколько это было возможно при нищенских доходах, дать своей любимой Женни возможность отдохнуть на берегу моря или, используя другие хитрые механизмы, напомнить ей, что она женщина знатного рода. Но только без ущерба для его работы, которая была всем. С того момента, когда Маркс непосредственно прикоснулся к формированию своей идеи и, тем более, к поиску эффективного пути для решения поставленных перед собой задач, ему стало решительно безразлично, что творится с окружающим его миром и находящимися возле него людьми. Лишь изредка вопли семьи, почти всегда находящейся на грани нищеты, отрывали Маркса от полуреального мира и на непродолжительное время возвращали к действительности. Этого человека не остановила даже гибель четверых детей, которых дикое нищенское существование в Лондоне если и не убило, то, безусловно, незримо способствовало фатальному развитию болезней. Детская смертность в семье Марксов – это в большей степени результат, вызванный удивительной одержимостью и эгоцентризмом отца семейства, его отношением к жизни и к окружавшим его людям. Если подвести общую черту под действиями Карла Маркса по отношению к окружающим, то его позицию можно трактовать не иначе как энергетический и ресурсный вампиризм. Себя он считал ВСЕМ, весь остальной мир – НИЧЕМ!

Безусловно, наиболее важным качеством Карла Маркса, которое обусловило его невероятный успех, была способность тотчас увидеть в настоящем то, что может оказать влияние на будущее. Во многих трудах о Марксе не раз упоминается его пренебрежительное отношение ко всему преходящему, он всегда размышлял о последствиях, и развитие такого аналитического синтеза, непременно трансформированного на практические области жизни, давало этому человеку возможность создавать яркие образы прогнозирования. Наиболее характерный пример марксовского подхода к анализу приводит в своей книге о нем Френсис Уин, когда упоминает о первом знакомстве ученого с моделью железнодорожного электрического двигателя. Будущий патриарх коммунизма тотчас принялся просчитывать, что может дать такое преобразование человечеству. Однако если в экономическом прогнозировании он был далеко не первым и, естественно, отнюдь не одиноким, то перенос экономических последствий на политическую плоскость действительно был в высшей степени новаторством.