Стратегии гениальных мужчин

Позже общение в небольшом кругу авторитетных людей искусства, куда Бетховен был неожиданно допущен благодаря одному из своих взрослых друзей, развило в нем стойкую мотивацию и к глубоким смежным знаниям, желанию всесторонне познать истину и соответствовать интеллектуальному уровню своих собеседников. Имея лишь начальное образование и едва умея читать, он ощущал ущербное чувство духовной неполноценности, и такая ситуация вместе с реальным мотивом постигнуть то, что скрыто завесой тайн от большинства людей, стимулировала юношу лучше всяческих наставлений. Он пришел к книгам сам, и оттого понимание им литературы было более глубоким и целостным, а проникновение в мир книг – более яростным и стремительным. Дополнительным кнутом для Людвига оказалась катастрофическая нехватка времени: все свое дневное время он посвящал музыке, читать же и наверстывать пробелы образования приходилось поздними вечерами и во время коротких периодов отдыха. Зато молодой человек научился ценить каждую минуту, отныне его беспокоило каждое потерянное мгновение.

Будучи старшим сыном в определенно неполноценной семье, Бетховен испытал на себе всю тяжесть ранней ответственности, принесшей ему, кроме независимости, еще и чувство полной внутренней свободы. Так часто случается в семьях с отцами-алкоголиками, отцами-неудачниками и отцами, болезненно воспринимающими свои нереализованные возможности. Их сыновья либо становятся жалкими подобиями родителя, либо, вынашивая в ненависти и отвращении к нему свои гневные чувства, с яростным и непонятным окружающим остервенением устремляются к успеху. Для маленького человека нет более острого стимула победить, чем отвращение и презрение к собственному отцу, рождающие безумную страсть деятельности. Бетховену, рано окунувшемуся в серьезную взрослую жизнь, была ненавистна даже мысль походить на отца поступками и делами: в глубине души он презирал его за несостоятельность, за то, что он обрек его мать на жалкое нищенское прозябание, и, самое главное, за то, что он оказался неспособным реализовать себя как музыкант. Сам же Людвиг привык с самого детства упорно утверждаться каждый день и четырнадцатилетним юношей сумел попасть в поле зрения власть имущих и получить должность помощника органиста. Он живо осознал, что оценен даже той гнусной частью общества, которая так беззастенчиво и бесцеремонно эксплуатировала таких, как он сам, двигая людьми, словно это маленькие дешевые марионетки. Гордость за себя и за свою самостоятельность позволяла ему еще глубже и четче противопоставлять себя подавленному, безнадежно опустившемуся на дно жизни отцу-неудачнику и жалкому обществу умиленных ценителей музыки в шикарных светских салонах.

Еще одной важной деталью, бесспорно повлиявшей на конструктивное мировосприятие, была глубокая духовная связь с матерью, которую Людвиг боготворил и которая так же безумно и нежно любила его. Это позволило Бетховену в мальчишеском возрасте не озлобиться окончательно, не превратиться в дикого зверька с комплексом неизлечимых духовных проблем, не позволяющих рационально общаться с окружающим миром. В большей степени благодаря матери он избежал такого сценария развития собственной жизни, хотя, несомненно, множество психологических рубцов, вынесенных из несчастного детства, не позволили музыканту построить счастливую личную жизнь. Немало внутренних комплексов, среди которых заметное место занимает чувство ущербной неполноценности (сначала в образовании и манере общения, потом в вечной гнетущей нищете и, наконец, в физическом недуге), Бетховен пронес через всю свою не слишком долгую жизнь. Его мрачная угрюмость и необыкновенная гипертрофированная гордость остались пожизненным отпечатком, лишившим музыканта возможности общаться на одном языке с представителями светского общества. Хотя впоследствии это общество все же приняло музыканта таким, каким он был, – напрочь отказавшимся от ролевой игры.