Стратегии гениев. Том 3. Зигмунд Фрейд, Леонардо да Винчи, Никола Тесла

“В иных случаях связь не является такой простой. Она состоит только в том, что можно было бы назвать “символическим” отношением между травмирующей причиной и патологическим явлением — отношением, подобным тому, которое у здоровых людей формируется в мечтах”.

З. Фрейд, Дж. Брейер. Исследование истерии

Как и странное “воспоминание” Леонардо, “объективная” точность переживаний, относящихся к далекому прошлому человека, весьма сомнительна. Но, как указывал Фрейд:

“Переживания детства, реконструированные или припоминаемые в анализе, в некоторых случаях являются абсолютно ложными, тогда как другие — наверняка достоверны, а в большинстве случаев правда и ложь переплетены. Поэтому симптомы в один момент времени являются воспроизведением переживаний, которые на самом деле происходили… а в следующий момент — это воспроизведение фантазий пациента… К фантазии и к реальности надо относиться одинаково, и когда мы имеем дело с детскими воспоминаниями, к ним следует одинаково относиться, независимо от того, к какому виду они принадлежат”.

З. Фрейд. Введение в психоанализ. Лекции. М., Наука

Замечание Фрейда отражает его убеждение, что исцеление более связано с процессами, происходящими на уровне глубинной структуры, чем с их проявлениями на уровне поверхностных структур. Например, присутствие “глубинной структуры” “матери” в нервной системе утенка вначале не имеет отношения к окружающей его внешней реальности. (Когда утенок родится, в его мозгу нет ясного зрительного образа пернатого создания с клювом и перепончатыми лапками. Он знает лишь, что “мама” обладает некоторыми ключевыми характеристиками; например она “движется”.) Поэтому такой врожденный “архетип” может оказаться связанным рядом разных поверхностных структур. Иногда если родители человека по какой-либо причине отсутствуют, этот человек импринтирует некую фигуру, взятую из фантазии, вместо реального человека (подобно тому, как утенок импринтирует на место матери кошку или человека).

С этой точки зрения, цель лечения или, “ассоциативной коррекции”, не состоит в том, чтобы заставить человека думать, будто бы он нашел свое “реальное” прошлое, ни в том, чтобы запутать человека в связи с реальными событиями его личной истории. Речь идет о том, чтобы расширить или изменить ролевые модели, ставшие представлениями в поверхностных структурах архетипических “глубинных структур”, которые формируют убеждения, ценности, ощущение идентичности человека и его отношения со значимыми другими.

Фрейд утверждал: если импринты и связанные с ними конфликты остаются только в мире памяти и фантазии, отделенные от остального развития и от остальных переживаний “нормального сознания” человека, тогда их невозможно будет пересмотреть или подвергнуть “ассоциативной коррекции”. Фрейд, естественно, был убежден, что при помощи языка, в форме вербальных внушений аналитика и устных воспоминаний самого пациента, эти забытые или “подавленные” процессы могут быть “выведены на поверхность, на более высокие психические уровни, и там с ними можно будет работать как с обычными психическими конфликтами”.

Тогда как большинство людей осознают чувства, связанные с конкретным симптомом (беспокойство, страх, депрессию, боль и т. д.), Фрейд считал: важнее вербализовать и таким образом перевести в сознание другие уровни глубинной структуры, вызвавшие эти чувства. Иными словами, для того, чтобы осуществить исцеление, считал Фрейд, для человека важнее вербализовать мыслительный процесс (мысленные представления, убеждения, ценности, которые вызвали эти чувства), чем просто описывать сами чувства. Фрейд писал: