Стратегии злых гениев

В значительной степени на формирование характера будущего диктатора повлияло противоречивое отношение к отцу и скрытый конфликт с ним. С одной стороны, он глубоко внутри признавал достижения своего родителя, дослужившегося до должности старшего таможенного чиновника, с другой – жаждал для себя больших масштабов деятельности. Этот разрыв в восприятии отца и себя сквозь призму отцовской деятельности рос по мере того, как сам Адольф убеждался в своей неспособности к систематическим усилиям в какой-то одной области и демонстрировал полную никчемность при получении образования. На фоне отцовской педантичности и последовательности в работе болезненная нервозность молодого Гитлера и его систематические провалы углубили в нем чувство ущербности, а ощущение ущемленного самолюбия стало сопровождать его повсеместно. Именно через отца проявилось отторжение Гитлера своим социальным слоем: принадлежа к прослойке мелких буржуа, он возненавидел свое социальное окружение из-за невозможности соответствовать природе отца как одного из успешных представителей своего класса. Примечательным представляется выбор Вены как базового места для формирования своих честолюбивых помыслов – тут юный Гитлер в точности скопировал путь своего отца, который в свое время тринадцатилетним юношей отправился в большой город за счастьем. И достиг его, став авторитетным и весьма состоятельным служащим, а не унылым сапожником, ремеслу которого он сначала намеревался учиться. Возможно, поэтому в годы бесцельных блужданий по Вене в поисках осязаемой цели, когда восприятие Гитлера бродило, подобно винной закваске, он носил с собой фотографию отца и испытывал к образу своего родителя смесь подобострастного благоговения и жгучей ненависти. Он тайно преклонялся перед отцом за то, что тот, начав свой путь с нуля, перешел на новый социальный уровень и силой своей преданности работе приобрел значимый статус, который и передал вместе с наследством. Но болезненно тщеславный отпрыск проникся лютой ненавистью к своему настойчивому в работе родителю, потому что отчетливо осознавал, что абсолютно неспособен на подобные систематические усилия. Как и родитель, он жаждал осуществить гигантский скачок, но положение добропорядочного мещанина его никак не устраивало. Желая достичь гораздо больших высот, чем отец, и не имея для этого ни элементарной усидчивости, ни воли сосредоточиться на какой-нибудь цели, он бесился от ярости и приступов бессильного гнева. Возможно, он уже в первые годы «венского периода» жизни был готов взяться за какую-нибудь идею, но не было цели, не существовало жизненных ориентиров, кроме болезненного желания прославиться и добиться всеобщего признания. За признание он готов был презреть не только заветы отца, но положить на жертвенный алтарь весь мир.