Стратегии злых гениев

Государство, независимо от того, опиралось ли оно на власть единоличного правителя, созданные веками традиции или сформированные законы, во все времена выступало универсальным ограничителем поведенческих реакций своих граждан в силу подавляемой природы человека, которую Вильгельм Райх выделял как особую предрасположенность, заключающуюся во внутреннем запрете «бунтовать против Божественного промысла, «авторитета государства» и его представителей».

Государство всегда обладало несопоставимым с отдельным индивидуумом ресурсом, позволявшим манипулировать обществом или его частями при помощи специфических рычагов влияния. Средства массовой информации всех видов, всепоглощающий Интернет, могущественные носители современных технологий, специальные фискальные органы современных государств или просто неприступная машина репрессий образца ранних стадий развития общества всегда служили для ограничения или мобилизации всех, кто включен в сферу его влияния. Нередко государственная машина контролировала и частную жизнь граждан, ведь до недавнего времени государство грозно возвышалось над индивидуумом.

Одним из уникальных и противоречивых опытов в истории управления поведением человека при помощи государственной машины может служить советский период. Захватив власть в 1917 году, большевики до 1991 года при помощи единственного, но развитого до невероятных масштабов механизма управления заменили другие апробированные веками рычаги влияния, прежде всего религию и авторитет общества. Создав емкую лучезарную вывеску в лице партии, государственная машина подавила церковь, загнала общество в такие жесткие рамки, когда жизнь развивалась исключительно в пределах дозволенных и отработанных стереотипов. Особое развитие нашло внедрение в массовое сознание эталонов и навязывание идеальных моделей поведения и образа жизни. Самым феноменальным рычагом давления на советского человека стало создание совершенного механизма борьбы преуспевших биологических роботов с теми членами общества, у которых чувство свободы существовало на генетическом уровне и оказывалось неистребимым. Интересно, что усилия и ресурсы, направленные государством на создание новой морали, настолько закрепились в сознании притесняемого человека, что стали бессознательно передаваться новому поколению, прежде всего в силу отсутствия альтернатив и создания замкнутой по границам государства системы. Итак, государство сумело узурпировать власть над всеми составляющими развития личности: общественной моралью, семьей, школой, всем пространством. Государство присутствовало повсюду, проникая в поры сознания через специальные организации, контролирующие различные слои населения и даже профессиональные группы, настроенные на творческий или научный поиск. Вместо древнейших шаманов и средневековой церкви уже медики стали объявлять наиболее свободолюбивых индивидуумов вне закона: чтобы зараза в виде ростков инакомыслия не распространялась в обществе, возмутителей спокойствия объявляли сумасшедшими, навешивали жуткие ярлыки и изолировали от общества.

Но массовые убийства, решительное истребление непокорных, психические и физические увечья привели не только к манипулятивному, марионеточному управлению, но и к резкому спаду генерирования конструктивных новаторских идей. Государство сумело почти повсеместно подавить деструктивное, но одновременно было выдавлено из человека и свободное творческое мышление. Хотя надо признать, что деструктивное в тщательно закамуфлированном виде расцветало у той незначительной части советского общества, которая от имени государства управляла им. С точки зрения воздействия на человека, такое государство мало чем отличалось от примитивного правления образца времен Чингисхана, в котором все, что мешало правителю, без раздумий подавлялось и истреблялось.