Стратегии злых гениев

Второй ключевой нюанс раннего восприятия окружающего мира Иваном был связан с непрекращающимся противостоянием внутри московской знати. Взрослея среди этих распрей, он был немым вынужденным свидетелем жестоких расправ одних группировок бояр над другими. На будущего правителя не обращали внимания, совершая на его глазах немыслимые поступки. Влиятельные бояре неожиданно попадали в опалу, некоторые из них заканчивали жизнь в мрачных камерах холодных подземелий, а затем выжившие, также неожиданно возвратившись, нещадно мстили недавним обидчикам, заковывая их в железные маски, травя и отправляя с унижением в ссылку. Слабый и забитый вначале, мальчик постепенно начал осознавать, что сила и могущество, если их достаточно, обеспечивают безопасность и вседозволенность, а если их нет, то человека неминуемо затягивает в ужасающую воронку небытия. Он сам убедился в этом, когда в воронке смерти оказались и его властолюбивая мать, и ее могущественный покровитель Овчина-Оболенский. Как в красочном кино, он видел летящие с плеч головы бояр, в пугливом и настороженном напряжении слышал зловещий шепот, повествующий, как изводили голодом, ядами и тюремными пытками десятки людей. Одни влиятельные люди сменяли других, споткнувшихся и упавших, и этот кровавый калейдоскоп казался взрослеющему великому князю нескончаемым. Возможно, в этот период у него впервые и зародилась подспудная мысль о том, как здорово было бы самому перелистывать картины бытия и, стоя у гигантской пасти водоворота смерти, определять, кому отправиться в ад, а кому жить дальше. Хотя, скорее всего, эта навязчивая мысль возникла где-то на втором плане, вслед за тривиальным желанием выжить; его агрессивность вырастала из слепого страха и напряженно-тревожного ожидания коварства окружающих.

Будущему царю жилось в роскошных покоях явно нелегко. Страхи росли, навязчивые мысли преследовали его беспокойное воображение, а каждая темная коморка великокняжеского двора казалась наполненной коварными неосязаемыми и невидимыми, но всегда присутствовавшими врагами. Его, как указывал Василий Ключевский, «ласкали как государя и обижали как ребенка». В его детстве это жгучее омерзительное напряжение было вечным спутником. Под воздействием обстоятельств, во враждебной обстановке всеобщего предательства и угроз, которые начали отчетливо проявляться после смерти матери, будущий самодержец чувствовал себя незащищенным. Он становился все более замкнутым, в нем формировался безнадежный интроверт с затаенными противоречивыми и, по большей части, враждебными чувствами ко всему окружающему. Настороженность и подозрительность в отношении бояр, которые, как он ощущал, приложили руку к гибели его молодой матери, негибкое поведение и торможение социальной адаптации, с одной стороны, и старательная услужливость бояр «на людях» во время приемов и официальных мероприятий, с другой, сформировали совершенно специфическое отношение Ивана к миру. Иван опасался его, в то же время ощущая возможность напасть самому, поскольку должен был стать государем. Малолетний правитель ни от кого не слышал даже намека на сомнение в его царственности и верховной власти, и это первое впечатление стало самым сильным стимулом для доказательства реальности этой власти, пусть даже путем устрашения влиятельного окружения, в котором он усматривал не просто сообщество врагов, но преграду для исполнения своей царской воли. Подтверждение этому он нашел в книгах, где ненавязчиво повествовалось о данной Богом власти и использовании ее для подавления окружающих.