Стратегии злых гениев

Иосиф был единственным уцелевшим ребенком из четырех детей в семье Виссариона и Екатерины Джугашвили, что, несомненно, сыграло ключевую роль в становлении характера будущего руководителя Советского государства. Важным штрихом к его появлению на свет явился тот факт, что его молодая мать (когда родился Иосиф, ей было немногим больше двадцати лет) уже успела похоронить троих детей. Это предопределило удивительно трепетное отношение матери к своему Сосо, вечную боязнь потерять его и даже превращение процесса воспитания мальчика в настоящий культ. Благоговейное отношение к отпрыску еще больше усилилось после того, как тот перенес тяжелую оспу. А еще позже, когда мальчику было десять или одиннадцать лет, в толпу людей, в которой находился и он, на полном ходу врезался тяжелый фаэтон. Ошарашенная случившимся, Екатерина едва не сошла с ума от ужаса, боясь потерять и четвертого ребенка: она разразилась дикими воплями, когда в дом доставили не приходящего в сознание Сосо. Но все обошлось, и напоминанием о жутком случае, чуть не ставшем трагедией, Иосифу до конца жизни служил не до конца сгибающийся локтевой сустав левой руки.

Эти неординарные эпизоды в начале жизни обозначили четкую материнскую акцентуацию на сыне, причем она была, по всей видимости, сосредоточена лишь на этом. Муж, отъявленный пьяница и дебошир, отношения с которым носили все более формальный характер, давно отошел на второй план. Что касается самого Иосифа, то и странные смерти детей, родившихся в семье до него, и пережитая оспа, и случай с фаэтоном вкупе с фанатичной любовью матери породили в его подсознании подспудную мысль о собственной исключительности. Мальчику казалось, что все это не просто случайности, что он, словно отмеченный Богом, пришел в мир непогрешимым, чтобы совершить нечто удивительное, удающееся далеко не каждому на Земле. Идеализирование себя со временем стало для него нормой (поощряемой матерью), что оказалось предвестником как нетерпимости к любой критике, так и стойкого желания доминировать в любой деятельности, за которую он брался.

Если с матерью будущего диктатора связывала глубокая привязанность и любовь, то к отцу он испытывал чувства скорее противоположные. Виссарион отличался крайне непримиримым и даже злобным нравом. В то время как Екатерина в упорных попытках поправить сложное материальное положение семьи ночи напролет просиживала за швейной машинкой, ее беспечный муж преспокойно пропивал большую часть заработанных в мастерской денег. А затем нередко избивал и жену, и маленького сына, что вряд ли способствовало появлению у Иосифа чувства уважения и любви к отцу.

Что же вынес Иосиф Джугашвили из сурового детства, пронизанного нищетой и семейными ссорами, насильственно – садистскими выпадами отца и беззаветной любовью матери? Как ни странно, женской идентификации не произошло, поскольку в силу национальной традиции мать, ободряя сына в любых начинаниях, не позволяла себе чрезмерной, бросающейся в глаза опеки. Последнее было бы недопустимым и вызвало бы насмешки в кругу сверстников Сосо, где он неизменно был лидером и заводилой. Материнская любовь лишь укрепила в нем непримиримость и внутреннюю уверенность в своих силах, в способности достичь любой цели, имеющей ясные очертания. Большей частью это связано с национальным фактором: живя в атмосфере, где царит гордый дух горцев, он рано принял активную жизненную позицию и ярко выраженное стремление к доминированию любыми средствами. Еще одним весомым фактором оказалось настоящее противостояние с отцом, часто поднимавшим руку на него самого и на любимую мать. Эдипов комплекс у Иосифа был обострен до крайности и порой находил выражение в открытой борьбе с отцом, на что очень редко отваживаются мальчики. Однажды он даже бросил нож в отца, убежал из дому и спрятался у соседей. Однако, как это ни прискорбно, характер Иосифа постепенно впитал ненавистные ему садистские замашки отца, его злобность и взрывоопасность. В этом, несмотря на мучительные угрызения совести, он стал отражением своего родителя.