Стратегия

 Основным источником моральных сил бойца является сознательное отношение к войне того класса, к которому принадлежит боец, или переработка сознания последнего государством, поскольку последнее справляется с этой задачей. Постоянная армия, с ее традициями, с ее твердым распорядком казармы, представляет могущественное орудие переработки человеческого сознания. Однако, эта переработка требует значительного времени, и может вестись лишь в относительно ограниченном масштабе. Современная война, требующая миллионов мужчин на мобилизацию и пополнение вооруженного фронта, не может опираться только на сознание, искусственно созданное в казарме; только в том случае, если задачи войны понятны и близки широким массам населения, можно рассчитывать, что вооруженные силы в течение долгого времени будут сражаться с большими подъемом и упорством. В противном случае придется наблюдать явления, аналогичные с имевшими место в австрийской пехоте: части последней очень недурно сражались в первых боях, но когда военные действия стерли казарменный грим, когда кадровый состав выбыл и войска разбавились пополнениями, когда начал выявляться на фронте вооруженный народ, то боеспособность австрийской пехоты быстро и сильно упала; последовали массовые сдачи в плен. То же, в несколько меньшем масштабе, мы наблюдали и в старой русской армии.

Несмотря на стихийность этого явления, выдающиеся качества командного состава, твердый порядок в частях, организованность, выступающая во всех мероприятиях, успешный ход военных действий, очевидная целесообразность отдаваемых начальниками распоряжений крайне способствуют повышению авторитетности управления и могут не только сохранить, но и поднять уровень моральных сил войск. Чрезвычайная пестрота качеств командования в старой русской армии обусловливала и чрезвычайное разнообразие в моральном уровне различных полков, наряду с частями, ожидавшими лишь своей очереди сдаться в плен или разбежаться, находились и части, способные к организованной работе в обстановке величайшего тактического напряжения. Разумность в снабжении и распределении, материальная удовлетворенность, заботливость о сохранении человеческих жизней, выдвижение вперед интересов общего блага и неумолимое преследование всяких проявлений личного эгоизма, явное признание ничтожности всех личных отношений в сравнении с нуждами государства — создают и на войне высокую моральную устойчивость. Армия в своем собственном распорядке, и в особенности в самоотверженности своего командного состава, может почерпнуть огромный моральный импульс. Вопрос о командном составе и его пополнении имеет в современных условиях величайшее значение.

Современная военная техника, требуя объединения работы около тех или иных машин дальнего и близкого боя, также является источником сплочения особого порядка; в процессе машинизированного ею труда также накопляется известная моральная сила.

Однако, нельзя развивать эту мысль до своеобразного военного фордизма, выдвигающего вперед организацию и технику и презирающего охватываемых этой организацией и обслуживающих эту технику людей. Война, это, все-таки, не валовая работа по изготовлению автомобилей. Мечта о технике, господствующей и оттесняющей на полях сражений человека, родилась в мозгу буржуазного философа[97] нации, лишенной «дара женщины» — многочисленных рождений, в момент начала революционных потрясении, вызванных мировой войной: «теперь оружие пытается заменить сражающихся; можно предвидеть момент, когда убивающая машина заменит бойца, как каменный уголь заменил раба. На смену современных многочисленных армий в этот день явятся небольшие отряды специалистов, подготовленных к управлению грандиозными разрушительными механизмами». При оценке взаимных отношений техники и человека, следует учесть пережитый нами опыт русско-японской войны 1904—05 г.г., в которой победа досталась не более богатой и не выше развитой в техническом отношении стороне. Стратегическое мышление может только присоединиться к мнению финансиста[98], изучившего русско-японскую войну: «не следует думать, что значение для военного успеха человека и всего, что с ним непосредственно связывается, отпадает вследствие массового роста техники. Такое утверждение представляло бы еще большее заблуждение, чем представление, что экономическая эволюция ремесла в крупное производство заключается только в оттеснении человека машинами. Численность человеческого материала, его физическая работоспособность и выучка, одушевляющий его дух, охватывающие его организация и дисциплина, руководящие им личности — все это такие факторы, которые не могут быть заменены никаким техническим оборудованием, в промышленности — никакой машиной, в ведении войны — никакими линейными кораблями или пушками. Не в исключении этих факторов, а в повышении и умножении их действительности заключается смысл техники».