Стратегия Банкрофта

Голос Брэндона стал более низким, более звучным. Даже брови у него по сравнению с прошлым годом чуть потемнели и стали гуще. Затем мальчишка улыбнулся – и улыбка его, по крайней мере, совсем не изменилась. На взгляд Андреа, эта улыбка являлась одним из чудес природы.

«Пусть это всегда остается с тобой». Немая молитва. Наблюдая за Брэндоном и Тоддом, Андреа думала, что у этой молитвы есть все шансы сбыться.

– Очень приятно, когда за тебя разгорается такой спор, однако я вынуждена взять отвод. – Молодая женщина отвернулась, смущаясь своего счастья. – Все дело в том, что меня уже ждут. Ребята, вам придется обойтись без меня, хорошо?

Ее муж обхватил взмокшей от пота рукой щуплое плечо Брэндона.

– Об этом не беспокойся, – сказал он, чуть запыхавшись. – Можешь заниматься мировыми проблемами.

Брэндон кивнул.

– А мы уж как-нибудь разберемся.

Время близилось к вечеру. Андреа провела три совещания по проблемам стратегии фонда и встретилась с двумя представителями местной администрации. В настоящий момент руководитель программы докладывал ей последние данные относительно последних инициатив фонда в области здравоохранения, выдвинутых в Южной Америке. Андреа, сидя за столом в своем кабинете, одобрительно кивала.

Ее взгляд снова непроизвольно притянуло к стоящим на столе фотографиям, и вдруг она увидела свое собственное отражение в хромированной рамке. По сравнению с прошлым годом, она стала другим человеком; для этого не нужно было смотреть в зеркало. Это чувствовалось уже по тому, как к ней относились окружающие. Теперь она излучала авторитет и уверенность в себе человека, нашедшего свое место в жизни. И ей было бесконечно отрадно использовать средства фонда на то, чтобы делать мир чуточку лучше – причем делать это законным путем. Только так, как это и можно делать, – в этом заключалась непреклонная позиция Андреа. Она гордилась тем, что вся деятельность фонда является абсолютно прозрачной. Фонд Банкрофта ничего не скрывал, потому что скрывать было нечего.

– Программа, осуществленная в Уругвае, явилась моделью, – говорил директор южноамериканского отделения. – Ожидается, что другие фонды и неправительственные организации изучат нашу работу и постараются ее продолжить.

На круглом лице этого седовласого, чуть ссутулившегося мужчины, скрытом очками, застыло усталое выражение человека, которому за двадцать лет работы в фонде пришлось вдоволь насмотреться на страдания и боль. Однако он также был свидетелем того, как страдания и боль облегчались.

– Очень надеюсь, – сказала Андреа. – В данном случае копирование – это как раз то, что нам нужно, потому что отдача многократно повышается. Главное, чтобы эти регионы не списывались преждевременно со счетов. Их еще можно изменить. Изменить к лучшему.

Что произошло и с нею самой.

Ее муж и приемный сын также изменились. Какими бы несхожими ни были Тодд и Брэндон, между ними возникла прочная дружба, чего даже не могла предвидеть Андреа. Брэндон в каком-то смысле расстался с детством, Тодд, наоборот, потерял часть мужественности, и это на время сделало их собратьями по горю. Однако тут было нечто большее. Разумеется, в интеллектуальном плане угнаться за Брэндоном невозможно, однако он существенно повзрослел и в эмоциональном плане – стал более чутким, более проницательным, что позволило ему разглядеть в Тодде нечто такое, что оставалось скрыто от большинства людей. Мальчишка увидел уязвимость Тодда, его горячее стремление заботиться о ком-нибудь, и он откликнулся на это своей собственной уязвимостью и горячим стремлением ощутить заботу. Мальчишка обрел отца; мужчина обрел сына.

А сама Андреа обрела семью.

– Новости из Гайаны не такие утешительные, – осторожно произнес директор программы.

Он имел в виду план всеобщей вакцинации, которую фонд пытался осуществить в сельских районах страны. Андреа уделяла этому особое внимание. Всего месяц назад она побывала в Гайане. У нее в памяти были свежи образы нищих деревень индейцев-араваков на побережье реки Морука. Видеть, как все население деревни выкашивает эпидемия, которую в наши дни можно было бы предотвратить, – это наполняло сердце Андреа горем и гневом.

– Я ничего не понимаю, – сказала Андреа. – Все детали тщательно проработаны. – Программа должна была стать классическим примером того, как можно решать проблемы общественного здравоохранения даже в самых отсталых регионах.

– Программа обладает необычайным потенциалом, миссис, – ответил директор. – Ваше посещение страны вселило надежду.

– Я вряд ли смогу когда-нибудь забыть то, что увидела в прошлом месяце, – сказала Андреа.

– К несчастью, министр внутренних дел только что отозвал у нас разрешение продолжать работы. Он угрожает депортировать всех нанятых нами медицинских сотрудников. Больше того, он запретил делать прививки.

– Я не могу поверить собственным ушам, – изумилась Андреа. – Этому же не может быть никаких оправданий…