Стратегия блицкрига

Двое воинов пошли на обход, а двое других поддерживали огонь, кидая в костер тонкие хворостины. Так они просидели довольно долго, глядя на игравшее под слабым ветром пламя, пока, наконец, не сообразили, что их напарники уж слишком задержались у стада.

– Я гляну, – предложил один из них, назначенный старшим в ночное. – А ты сиди здесь. Не дай огню ослабнуть.

Молодой воин легко поднялся, привычно тронул рукоять топора и пошел в темноту. Его напарник проводил приятеля взглядом, взял несколько сухих веток и бросил их в огонь. Завистливо посмотрел на спящих пастухов. Им что, они не на службе у короля, могут и спать. Не то что он, воин! Почет и уважение, хорошее содержание, но зато и ночи без сна и суровая наука, кровавые мозоли и сбитые ноги.

Воин мечтательно подумал о том, что зим через десять станет опытным и умелым ветераном и сам будет отряжать в ночное молодых и сопливых, дабы постигали воинскую науку.

Слабый шорох за спиной вывел его из задумчивости, воин глянул назад, проморгался, запоздало вспомнив одну из заповедей – не глядеть на огонь, глаза не сразу привыкнут к темноте.

– Эй, Телгу! Это ты?

Шорох стих, никто не отвечал. Воин встал, несколько раз зажмурился, а когда, наконец, открыл глаза, увидел рядом с собой смутный силуэт человека в темной одежде. Если бы не отсвет костра, и вовсе бы не разглядел.

– Телгу? – повторил воин вопрос с изрядной долей сомнения. – Ты чего?

– Тс-с, – прошипел силуэт, потом шагнул еще ближе.

Воин в последний момент отпрянул и цапнул рукоятку ножа, но большего сделать не сумел. Чьи-то сильные руки обхватили его шею, перекрывая дыхание, острый клинок легко пробил стеганый безрукавник, холщовую рубаху, вошел в тело и добрался до сердца.

Воин умер быстро, так и не успев толком вдохнуть. Его тело мягко опустили в траву.

И тут же возле костра возникли два других силуэта. Они бесшумно подошли к пастухам. И почти синхронно несколько раз повторили два движения. Левой рукой накрывали рты спящих, нанося при этом легкие удары и тем самым будя их, а правой всаживая нож в сердце.

Прошло совсем немного времени и вокруг костра лежали шесть трупов. И никакого шума.

А в овраге лежали еще три тела – убитые воины. Они тоже умерли, так и не увидев врага и не поняв, откуда пришла смерть. И никакого сопротивления оказать не успели.

Покончив с охраной, диверсанты осторожно и без спешки перебудили волов и неторопливо погнали их прочь от лагеря, клееной поляне. Перед уходом накидав в костер как можно больше дров, чтобы ярко горел и был хорошо виден.

В лагерь проникли три группы, обойдя сторожевые посты и миновав псарню возле дома графа Беока. В здешних местах собаки были скорее редкостью и роскошью, чем привычными домашними животными.

Собак натаскали на дичь и мелкую лесную живность. Но в качестве охранных они никуда не годились. И привыкли, что вокруг много людей, а гавкать на них нельзя.

Четвероногих помощников не тронули, подкинули мяса и прошли дальше. Группы разделились: одна пошла к дому Беока, а две к конюшням.

Граф Беок жил в двухэтажном срубе с несколькими просторными комнатами, двумя очагами и окнами, забранными слоистой слюдой. Такую слюду привозили из империи, стоила она очень дорого. Правда, сквозь нее мало что можно разглядеть, зато лучи светила проникали внутрь помещения и давали неплохой свет.

Кроме графа тут жила его семья – жена и двое детей, а также прислуга. У дверей всегда дежурил воин, он же посыльный. Ночью он спал в прихожей, а днем сидел на улице.

Набегавшись за сутки с поручениями, посыльный крепко спал и не слышал, как тихонько скрипнула входная дверь и в проеме на мгновение возникла бесформенная фигура, едва различимая в слабом свете спутника.

Спустя пару мгновений фигура подкралась к лежаку, присела, замерла, определяя, где голова посыльного. Потом левая рука ночного визитера легонько толкнула воина и тот сонно буркнул, дернув ногой. В тот же миг острие ножа вошло точно в сердце. Воин вздрогнул всем телом, утробно булькнул и затих, прижатый к лежаку.

В дверь просочились еще две фигуры. Одна достала из складок одежды огниво, зажгла небольшой пучок пакли. При слабом свете три фигуры обменялись жестами, после чего две пошли к узкой лестнице, а третья скользнула к низкой двери в другом конце комнаты.

Граф проснулся от какого-то кошмара. Лежал с открытыми глазами, глядя в темноту и слушая сопение жены. Вспоминать ночной ужас не было желания. Зато возникло желание опустошить переполненный мочевой пузырь. На ночь напился слабого вина и кваса, а теперь вот надо идти вниз.

Деревянных бадеек под кроватью граф не признавал и даже детей приучал посещать отхожее место на задке сруба в любое время. Правда, для этого приходилось будить слугу, дети одни идти боялись.

Граф сел на кровати, откинул покрывало, тронул голую ногу жены. Та привыкла спать в длинной рубашке, но граф любил, когда она спала голой. Это его здорово заводило. Вот и сейчас касание горячей кожи пробудило в нем желание. Но первое желание перевешивало и граф нехотя нашарил ногами легкие плетенки из лыка и кожи.