Стратегия. Колония

— Ну что, Миша, как он?

— Все рассказал, все понял, шеф. Это колумбийские партизаны, раздражители. Смотрящие фарш из разных тюрем намесили.

— Где их база?

— Восемнадцать километров по дороге, здание с левой стороны, большая локалка. Осталось пять человек, с этим шесть. Ну, считай, из них двое раненых, — азартно сообщил Гоблин, сматывая ремень. — Между нами пятнашек нет. И вот что, тут такой расклад вылез… Ты не поверишь, мы сами обвисли…

— Ладно, Миша, остальное потом. Как этого зовут?

— Альберто Мартинес.

Я присел перед пленным, рядом на землю опустилась уставшая Катя. Но и она вся в азарте: с чего бы? Партизан Мартинес не мог оторвать глаз от моих рук с потеками крови, постоянно моргал и осторожно трогал рукой шею.

— Не дергайся, слушай внимательно! — рявкнул Кастет. — С Главным говоришь!

Мартинес быстро поднял глаза, увидел длинное дуло пистолета и тут же вновь опустил голову вниз. Торопиться надо, пока он в силах.

— По-английски понимает?

— Лучше переведу, — вздохнула сталкерша. — Костя, дай фляжку: наша пустая.

— Хорошо. Значит, так, hombre, — начал я, взглянув на часы и на небо. — Мы тебя отпускаем. И даже отдаем тебе наш мотоцикл. Ты приезжаешь к своим и объясняешь им, что вы зря взялись воевать с Государством. Может, там, в банановых странах, у вас это и получалось делать, но с Россией не получится. Ни у кого не получилось. Поэтому вы спокойно и мирно вместе с семьями снимаетесь с места и уходите на удаление полного бензобака хорошего джипа. Иначе закатаем в стекло. Пятнашек не трогаете, вам бы теперь вообще у них не появляться, от греха, здание оставляете целым. Тех женщин и детей, кто не захочет уходить, отправим в Кайенну, пусть приходят сюда с рацией, сопроводим. Он понял?

Остатки герильяс мне и даром не нужны. У них был Шанс, очутившись на Платформе, воплотить свои идеалы про «Куба — любовь моя». Они пошли другим путем, привычным, значит, люди конченые. Обиженные жены мне тоже не нужны: никакой идеи наращивания массы абы как и абы кем нет, пятнашек бы собрать… Да и среди крестьянства вокруг Доусона в сто раз больше годных людей, если уж на то пошло. Кстати, дай тем же румынам пару стволов — и они сами вычистят остатки герильяс с должной свирепостью, за все хорошее. Но я румын на щит поднимать не буду.

Катрин Гийяно закончила бормотать, выслушала ответ… да я и сам увидел.

— Он все понял и согласен. Благодарит, что оставили ему жизнь.

— Завтра мы поедем принимать дом. Повторяю: никаких гадостей. Что-то заподозрим — раскатаем минометами. Что-то не понравится — догоним, и вы умрете лютой смертью. Скажи ему, что, если надо будет, подключим авиацию. Найдем где угодно. Он знает, что такое кровная месть?

Пленный знал. А я знал истину о крысе, загнанной в угол. Вот вам коридор, валите.

И еще — не поедем мы завтра. И послезавтра не поедем. Дождемся или не дождемся семей, побеседуем, сделаем выводы. И сейчас я не собираюсь на укрепрайон бросаться. Оставшиеся на базе боевики наверняка насторожатся, завидев возвращающийся конвой, сообразят — что у них, биноклей нет, что ли?..

Я оглянулся. Костя от мотоцикла незаметно кивнул. Дело сделано, «маячок» на моц поставлен. Это работа для Вотякова и Данилы, очень важная: пеленговать сигнал из двух точек — форта и Томки. Если банда задергается, сигнал покажет. Жаль, дальность ограничена.

— Все, садись и езжай. Ребята, помогите ему сесть в седло. Миш, не перекололи клиента, доедет?

— Да ему сейчас самый ништяк, командор! Как две стохи спирта вмазал, красота! Доедет, куда денется, тут гаишников нет.

Похоже, пленный партизан до конца не верил моему решению и, даже начав движение, ехал с каменной спиной, обреченно ожидая рокового выстрела.

Мы стояли вчетвером и смотрели ему вослед.

— Что-то медленно катит.

— Так поторопить же надо! — радостно догадался Костя.

Он два раза выстрелил в воздух из «маузера». Мартинес резко оглянулся, увидел поторапливающий жест сталкера, очнулся и резко прибавил скорость.

— Гоб, что ты хотел сообщить? Что-то важное.

— Еще бы! По пятнашкам и раскладу на базе этой отморози потом, ничего особо интересного… Значтак! О главном! У гор дорога раздваивается, одна магистраль идет дальше на запад, по ней за их базой еще одно селение пятнашек стоит, это еще километр. Все записано. Дальше есть какой-то поликластер, но туда они, как он говорит, не совались. А вот другая ветка дороги проходит на север вдоль плато, и по ней никто не живет, во всяком случае, герильяс там никого не заметили… Эта грунтовка огибает плато, сворачивает на запад ближе к берегу океана и идет вдоль него среди холмов. И вот там…

— Не томи.

— Там стоит Мертвый Город, Федя, — выдохнул Сомов.

— Чего-о?

Вот это бомба! Мертвый Город. Даже представить непросто.

— Да вот того, шеф! Мертвый Город… Этот Мартинес и сам ничего не знает толком, туда ездил только их командир с тремя нукерами, больше никто. Огромный, каменный, страшный и сложный, вот такая легенда, прикинь… Мы с Катей до сих пор в ступоре.

Я буквально почувствовав, как за спиной от нетерпения и возбуждающего сталкерского инстинкта задрожал Кастет.