Стратегия. Колония

Место приметное. На косе выше по течению притока, ближе к реке росли невысокие кусты местного тальника, остальная же песчаная полоса была свободна, продуваема ветерком. Над косой в глубь берега поднималась надпойменная терраса, густо покрытая травой и какими-то густыми колючками. За короткой полосой леса склон невысокого пологого холма перед песчаным пляжем круто опускался в воду, под ним лежало несколько упавших деревьев, вытянувших кроны к реке. Смотрелось очень красиво.

Вот и речка. Я взял чуть левее, чтобы не налететь на намытый течением язык выноса.

Пш-шш…

— «Тунгус», вижу сетку!

— Ленни, за штурвал! — бросил я назад и ответил Косте: — Малый ход! К бою.

— Принял к бою, обхожу.

«Зодиак» прибавил обороты, рыскнул еще дальше к стремнине и быстро обогнал Малыша. Сталкер сидел у левого борта, вывесив на баллон пулемет, — там на кевларовом чехле с двух сторон имеются специальные площадки. Приток в заливе невелик, метров двадцать ширины, и все русло тихой низинной речки было надежно перегорожено дешевой китайской сетью: их сразу узнаешь по характерным поплавкам.

Почти подошли. Встав с кресла, я ногой отодвинул к борту рюкзак и начал отстегивать алюминиевые весла.

— Ленчик, глушись, сапог наверх. Сбоку подходим, на веслах.

— Полтора по эхолоту.

В том месте, где мы остановились для осмотра чужой снасти, с двух сторон полого спускавшегося к воде луга росли большие оранжевые цветы, похожие на лилии. Комарик-то есть… Над рекой повисла тишина, двигатель второй лодки работал еле слышно, удерживая ее на месте. А тут вода медленно закручивается, снос маленький, легко корректируется.

В тайге и тундре строго действуют нехитрые вечные правила. И одно их них — не трожь чужой добычи, дурак! Увидел на водоеме чью-то сеть — в идеале вообще не подходи к ней, нарвешься на нехорошее. Еще большей дурью станет выемка сети и всего улова. Как пелось в старой песенке, это вам не Голливуд, руки-ноги оторвут: приличный процент пропаж людей связан с подобными делами. Так что мы осторожненько глянем, ссориться не будем…

— Метр глубины, вокруг чисто, — сообщила подруга.

— Пошли над ней? — Я опустил руку в теплую воду, взял двумя пальцами верхний шнур и чуть поддел его вверх, утешаясь мыслью, что ничего чужого брать не собираюсь, и сразу ощутил биение живой добычи.

В двадцати метрах сети оказалось семь хвостов, серебристые, в локоть длиной, тела рыбин были хорошо видны с катера. Снулых нет, один живачок — сеть либо недавно поставили, что вряд ли, судя по времени суток, либо же постоянно проверяют, освобождая полотно для новой добычи.

— Хозяин живет недалеко, — заключил я. — Поехали искать.

И мы опять неспешно поплыли вдоль берега. Над темно-зелеными волнами дальних гор, простирающихся к западу, на передний план вышло большое белое облако, слегка подсиненное снизу. За ним грозно поднимались темные серые тучи — ох, скоро накатит, чувствую… Но пока в разрывах сияла голубизна, а высоко-высоко над мрачной серой вздымалось огромная оранжево-белая масса, подсвеченная светилом. Я не выдержал и сделал несколько снимков. Просто красиво.

Пш-шш…

— «Кастет» — «Тунгусу», что там?

— Да ничего пока… Стоп! Отставить! Лодка стоит!

Мы одновременно прибавили скорость, подняв за кормой буруны: глубина позволяла. Вот она! На берегу, почти напротив небольшого лысого островка, среди высоких деревьев виднелась рубленая изба маленькой обжитой локалки. Я присмотрелся внимательней — что тут думать, причаливать надо, знакомиться будем.

— Подходим, Костя, внимание, прикрывай.

Еще минута — и я, первым выскочив на берег под соснами, подошел к колоритному амазонскому дедку. Опираясь на вертикалку, в которой я с умилением узнал родную МР-27, и хитро поглядывая на пришельцев из-под прикрытых век, абориген умело делал вид, что он лишь мирно посапывает, сидя на пеньке возле своего чудного «чих-пыха», самодельного рыболовного баркаса с моторчиком…

— Эти странные пятнашки возле дороги стоят, в девяти километрах выше по речушке, — с удовольствием рассказывал Себастьян, сам пятнашечный француз из Марселя, живущий тут со своей дочерью Соней. — Румыны или цыгане, кто их разберет… Человек девять или десять. Избу сами построили. Мы с дочерью с ними не общаемся — не правда ли, дорогая? Да они и сами ни с кем не танцуют, в Кайенне такие непопулярны.

Рыжеволосая девушка лет семнадцати молча кивнула, незаметно поправив плотное серое платье, и тихо отошла в сторону. Настороженная девочка, не все тут гладко.

В доме — уже не раз виденная странная мебель, собранная из разномастных кусков бывшей фабричной. Есть керосиновая лампа, а вот генератора не видно. На стене у окошка, выходящего на реку, висит кремневое ружье, и не такое, как в оружейке форта. Хозяин, сняв старый плащ, остался в выцветшей клетчатой рубашке из фланели и джинсах в разномастных заплатах. Под правой рукой у него висела открытая кобура большого блестящего револьвера Colt Kodiak с шестидюймовым стволом и характерным барабаном без дол — видел у кого-то из наших в Замке, не помню. Или у Милы в магазине?