Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   Красноармейцы устраивают голодовку в знак протеста против условий содержания, а врачи насильно впихивают им трубку в пищевод и накачивают баландой желудок. В тюрьме прослушивается комната, где заключенные встречаются со своими адвокатами. А потом полиция устраивает обыски на квартирах адвокатов красноармейцев, отбирает все документы по делу. На заседания суда этих же адвокатов не пускают, и в нарушении всякого закона подсудимые лишены права на защиту. А ещё после ареста главарей бундестаг отштамповал закон, по которому заседания суда можно проводить без адвокатов и обвиняемых. Вот такое оно, свободное государство ФРГ.

   Тюремные доктора нагло врут о здоровье заключенных. Какое здоровье на второй месяц голодовки? Но врачи пишут отчёты, что заключенные в порядке, а значит, могут предстать перед судом. А на заседаниях обвиняемые красноармейцы не упускают шанса зачитать речь о репрессивном государстве. Чёрт возьми, а разве они не правы!

   Что ж, на свободе ФКА всячески кричали о том, что к власти пришло "поколение Освенцима", и в заключении на собственной шкуре они доказали что это так и не иначе.

   - Надо убивать судей, - неожиданно для самой себя заключила Алекс, - тех, кто участвует в балагане против ФКА, а если не получится, то против их коллег, чтобы остальные знали, что их ждёт, если они не прекратят судебный произвол.

   Энджи смотрел на Алекс с тревогой и опаской. А она всего лишь пыталась рассуждать как одна из Движения 2 июня.

   - Это вы, - сказал Энджи, - можете грабить банки и раздавать его служащим шоколад, бесплатно распространять тысячи украденных билетов на метро, и в то же время жестоко убивать. А я нет. Я так не могу

   - Как же ты пойдёшь на акцию? - серьезно спросила Алекс, но без раздражения, скорее с заботой. - Карлос даст тебе оружие, а оружие не стоит держать в руках, если не собираешься его применить. Если ты никогда не убивал, тебе будет сложно.

   - А скольких уже убила ты? - резко спросил он.

   Алекс призадумалась. Называть только тех, с кем оказалась с глазу на глаз, или прибавить тех, кто погиб от её бомб? Она решилась назвать более правдоподобную в его глазах цифру.

   - Пятерых.

   - И что ты чувствовала?

   - Ненависть и радость от избавления.

   - А потом?

   - Чего потом? Не мучила ли меня совесть? Нет.

   Энджи ничего на это не сказал, а только повернулся и пошёл на кухню.

   - Парень, - произнесла она ему вслед, - может тебе вообще не надо этим заниматься? Ты же под наше ремесло не заточен.

   - Нельзя просто так взять и уйти.

   Что это значило, Алекс могла только догадываться. Может, Революционные ячейки расстаются со своими активистами, только если они отбывают в тюрьму или на тот свет? Может, отрекшихся от террора, их бывшие подельники объявляют предателями и из опасения, что раскаявшиеся их выдадут, просто убивают их, или "казнят" как принято говорить в этой среде?

   На седьмой день слежки за новостями, диктор объявил, что осада дома в Западном Лондоне окончена, все четверо боевиков ИРА сдались. До сегодняшнего дня Алекс не хотела думать, что всё закончится именно так, хотя умом и понимала - им повезло, что их не штурмовали и не убили. Но это всё равно конец. Родерик прав, сейчас для неё нет дороги обратно, ни в Лондон, ни в Ольстер.

   Карлос позволил всем пятерым своим подручным переехать с окраины в центр города, поближе к месту будущих событий. В этот же вечер он пригласил всех в дорогой ресторан. Алекс пришлось вспомнить все навыки изворотливости, чтобы никто не заметил, что она не ест и не пьет. Если когда-то у неё получалось незаметно подкидывать Гольдхагену кусочки из своей тарелки в его, то с Халидом и Энджи этот фокус получился не до конца, и ей пришлось изобразить из себя несильно голодную до еды. Зато уже две недели прошло, как она покинула Лондон и три, как она забирала кровь у Дарси. И с этим в ближайшие дни надо было что-то делать.

   - Вот что мы, - с наигранным пафосом начала Алекс, - социалисты, марксисты, анархисты, делаем в этом, не побоюсь этого слова, буржуйском местечке?

   - Нада, - смеялся Карлос, разлива вино по бокалам. Она уже давно не пыталась вывести его из себя, и потому он был в хорошем расположении духа, - как ты можешь критиковать буржуазный образ жизни, ни разу его не вкусив?

   - А вдруг мне понравится, и я стану профнепригодной?

   - Брось, - отмахнулся Карлос, - я же не стал.

   - Потому что, ты всегда был таким, разве нет?

   - Так, - весело обратился он к остальным, - кажется, сейчас меня обвинят в персональной коррумпированности и предадут анафеме.

   - Может, лучше поговорим о деле? - предложил Энджи.

   - Давай о деле, - согласился Карлос, потягивая вино. - Во время операции все говорим только по-английски. Это исключит возможность властям быстро нас опознать. Не должно быть никаких сбоев, только слаженная чёткая работа. Выполнять мои приказы в точности и неукоснительно. Не проявлять снисходительности к заложникам. Кто окажет сопротивление, будет убит, кто запаникует и устроит истерику, будет убит, кто не подчинится моим приказам, даже если он в моей команде, - тут он мельком посмотрел на Алекс, - будет убит.