Стратегия обмана. Трилогия (СИ)

   - Да нет, вторая пуля прошла по касательной, - подтвердил Франческо. - Раздробленный палец и резкая боль в боку, конечно, малоприятны, но папу увезли в шоковом состоянии, сердце прихватило или ещё что-то в этом роде. В общем, ложная тревога. Палец перебинтовали, рану зашили. Пока что папа отдыхает и восстанавливает душевные силы.

   - Сам придумал подлог? - с подозрением спросила Алекс.

   - Помилуй, в Ватикане есть стратеги похитрее меня. Вся информация о трёх литрах и удаленном кишечнике прошла через официальных представителей курии. Я не удивлюсь, ели папа ещё сам не в курсе, что у него нет тридцати сантиметров кишечника.

   - А что, так можно? - удивилась Алекс. - Когда его выпишут, разве он не расскажет, как всё было на самом деле?

   - Плохо ты понимаешь ватиканскую политику. Там курия вертит папой, а не наоборот. Если курия сказала, что нет куска кишечника, значит, папе придётся смириться и думать, что его действительно нет.

   - А врачи? Они же знают, что никакой операции не было.

   - Ну, допустим, врачей было всего двое и подписка о неразглашении с них уже взята. А медперсонал и так ни о чём не подозревает, просто перебинтовывает раны папы. Раны ведь у него имеются на самом деле.

   - С ума сойти, - повторила Алекс, вздохнув. - Пусть теперь курия молится, чтобы папа отдал Богу душу лет через десять не позже.

   - Почему?

   - Потому что с вырезанным кишечником в преклонном возрасте долго не прожить. Если папа Войтыла умудрится стать долгожителем, вся эта история с тяжёлым ранением будет выглядеть сомнительно.

   - Ничего подобного, - возразил Франческо. - Курия скажет, что это провидение, что Богоматерь спасла понтифика от верной смерти. Кстати ты в курсе, что сегодня памятный день, ровно шестьдесят четыре года назад Богоматерь явилась португальским детям в городе Фатима?

   - Не в курсе.

   - Зато какое удачное совпадение с днём операции. Теперь не иначе как божественным вмешательством спасения папы объяснять не будут.

   - Пусть хоть что говорят, мне всё равно, - отмахнулась Алекс. - На этом, надеюсь, моя работа выполнена? Я могу уезжать?

   - Погоди немного. Может твоё присутствие в Риме еще понадобится.

   - Зачем? - не поняла Алекс и решила съехидничать, - Твоё начальство может передумать, и мне придется идти в больницу добивать папу?

   - Я не про то, - ответил Франческо. - Встреться с епископом, послушай, что он скажет.

   - А что он скажет? Небось, спросит, когда арестуют Мурсиа. Кстати когда? Скажи мне заранее, чтобы я успела уехать из Италии, потому как он видел Али и прекрасно знает, что послала его именно я. А может он уже сообразил, что к чему и пошёл в полицию рисовать мой фоторобот.

   - Об этом не беспокойся, если твой фоторобот и будет, патрули его не получат.

   - Ну, в это я охотно верю. Но проблем с Мурсиа мне всё равно не нужно.

   - Проблемы могут быть с самим Агджой.

   - Кем?

   - Али. Ты что, даже не знаешь какая у него фамилия?

   - Не интересовалась. С ним работал другой человек.

   - Где он?

   Алекс посмотрела на часы.

   - Уже в небе над Италией.

   - Это хорошо. Тебя Агджа видел?

   - Нет.

   Алекс взяла со стола газету, дабы разглядеть лицо Али на фотографии, когда полиция его уводила с площади. Совсем молодой, но невероятно собранный. На его лице даже нет тени растерянности. Видимо, ждёт, когда попадёт в тюрьму, а оттуда его спасут благодарные заказчики.

   Пробежав взглядом статью, Алекс нашла пару знакомых слов, которые можно было понять на всех языках мира. Рядом с именем Агджи значилось "палестинец" и "коммунист"

   - Что это, переведи, - указав пальцем, попросила она.

   - А, это, - отмахнулся Франческо. - Когда его схватила полиция, Агджа сказал, что он палестинец-коммунист.

   - Чего? - даже возмутилась Алекс. - Слушай, мы его до этого не надоумили. Он сам это придумал.

   - Правда? - вздёрнул бровью Франческо, - а я уже думал похвалить тебя за находчивость.

   - Не надо мне таких благодарностей, - отмахнулась Алекс. - Я, правда, не понимаю, почему он так сказал.

   И тут ей вспомнились слова Абдуллы, когда тот впервые рассказывал ей об Али: "Он хорошо обучен стрелять, и еще лучше - лгать".

   - Вот дурак, - только и протянула Алекс и обратилась к Франческо. - Слушай, если он ещё сморозит какую-то глупость, я тут не при чем. Али теперь сидит в вашей тюрьме, вот вы с ним и работайте.

   - Поработаем, не волнуйся. С человеком, загнанным в угол, всегда легко договориться.

   - Что-то он не похож на загнанного, - заметила Алекс, указав на фото в газете.

   - Это на площади он герой дня. А в тюрьме, когда его пообещают перевести в общую камеру, он сразу перестанет быть таким самоуверенным. Потому как в общей камере с ним могут сделать то, что не доделала турецкая Фемида.

   - Убьют? Ну да, - кивнула Алекс, - уголовники ведь тоже католики.

   - Вот именно. Так что, твоя миссия по обработке Агджи сегодня закончилась, и теперь им займёмся мы.

   - А мне что, заняться епископом?

   - Да, ты уж как-нибудь объясни ему, что надо подождать, сразу Мурсиа сдавать полиции опасно, нужно время, нужно сфальсифицировать улики, в общем, придумай что-нибудь. А потом можешь спокойно уезжать.

   С епископом Ортинским Алекс встретилась в воскресенье: