Стратегия оборотня

В огромном зале, построенном в форме амфитеатра, собирались все потоки. Нас предупредили о соблюдении тишины, но ожидание затянулось. Тем не менее никому и в голову не пришло что-либо обсуждать. Я видела Эрка с его группой — мы лишь обменялись приветственными кивками. Последними подошли выпускники — многим уже места не хватило, они встали за последними рядами. Это уже настоящая армия, полностью готовые к бою солдаты. У большинства на рукавах разноцветные нашивки, иногда прилепленные внахлест, потому что не хватало места. Все мужчины — широкоплечие, взрослые, смотрят вперед серьезно и не обращают внимания ни на кого больше. Женщины — высокие, подтянутые, только в сравнении с одногруппниками выглядят хрупкими, но ощущение это очень обманчиво. Курсанты на восьмом курсе попросту не могут быть слабыми.

И сразу за ними на низкую сцену к трибуне подошел высокий мужчина. И без того молчавший зал перестал дышать. Командор Кири — легендарная личность. Он был одет в черный мундир без единой нашивки — никаких рукавов бы не хватило, чтобы отметить все его награды. Возможно, один из немногих людей во всей Освоенной Территории, которому не нужно показывать свой статус. И этот безупречно черный цвет отчего-то впечатлил еще сильнее, чем множественные нашивки на рукавах. Только таким черным можно показать, что число спасенных жизней перевалило за миллиарды — и больше совсем ничего не требуется.

Он был красив — Эрк явно пошел в отца. Немолод, на висках седина, взгляд тяжелый, но весь вид словно излучал силу. Голос оказался приятным и даже не громким, как я подсознательно ожидала:

— Приветствую вас, курсанты! У меня мало времени, но я не мог улететь, не встретившись с вами. Постараюсь выразиться кратко. На границах Третьего и Четвертого секторов дела идут плохо. Сару захватили уже две планеты, которые мы до сих пор не смогли отбить. Около двух миллиардов мирных жителей в заложниках. Нам снова, как в войну с дерьяками, нужны бойцы ближнего боя, а мощи космических кораблей использовать нельзя. Так мы снизим количество жертв.

По всему огромному кругу прокатилась волна — то ли резкий выдох, то ли шепот. Новости прозвучали ужасно. Но уже через секунду все вытянулись, вслушиваясь в каждое слово командора:

— Я забираю с собой всех добровольцев с выпускного курса. Но хочу обратиться к остальным — очень хорошо подумайте до распределения. Граница — не место для слабаков. Не место для сомневающихся или трусов. Вы принесете больше пользы, если выберете свой путь. Но я верю — нет, я вижу это собственными глазами — что сейчас передо мной и те, кто будет воевать за будущее человечества.

Я сжала челюсти, чтобы на глаза не навернулись слезы. У меня впереди еще семь лет обучения, но прямо сейчас я уже готова была принять решение — лучше уж погибнуть, идя за таким человеком и его идеями, чем прозябать в теплых квадратах в поисках смысла жизни.

Командор сделал лишь небольшую паузу и добавил:

— И еще одно — очень важное. Наш истинный враг — сару. А все остальные оборотни — наши потенциальные друзья. Перестраивайтесь. Делайте над собой усилия. Освобождайтесь от стереотипов. В последнее время я думаю, что окончательная победа возможна только при объединении сил. Я рад, что среди курсантов вижу берсерков, ракшасов и перевертышей. И опечален, что на первом курсе значатся только двое из них, — на этих словах я невольно скосила глаза на Одира. Но он не отрывал взгляда от командора. — И прямо сейчас я не боюсь злоупотреблять своей властью и отдаю прямой приказ ректорату академии: за любую дискриминацию исключать незамедлительно.

Ректор, стоявший в стороне, серьезно кивнул и вставил:

— Даже напоминать об этом не надо, командор! Это правило уже давно прописано в нашем уставе!

В принципе, он не преувеличивал. Курсанты не любили оборотней и часто доставали их, но серьезных конфликтов на моей памяти не было. И даже наше общение с Одиром только в первые дни вызвало молчаливый протест, но никто не выступил открыто. Ректор не может заставить всех возлюбить оборотней, но и дискриминацию он не поощряет.

Командор посмотрел на него и сказал — вроде бы так же мягко, но почему-то мурашки побежали по коже:

— Тогда почему на первом курсе всего двое, господин ректор?

— Правила приема… — тот побледнел.

— Значит, надо пересмотреть правила. Ни для кого не секрет, что один оборотень в бою стоит десятка людей. Я тоже человек, как видите, и мне это тоже не нравится. Но я достаточно умен, чтобы понимать — мои личные эмоции не играют никакой роли. Если оборотни легальны, если они готовы служить Закону, то я стану первым, кто протянет им руку. И этого же жду от всех присутствующих.