Стратегия свободы: Исходный мир III.I

— Я люблю ее, — неожиданно сказал мой персональный хирург и палач, отвлекая меня от грузных мыслей о Земле. — Саманту. Люблю ее, — он говорил с таким откровением, с такой чистотой, что само по себе это шокировало. — Она бывает шумной, вспыльчивой, раздражает меня своей упертостью. Часто стоит на своем, даже не пытаясь понять, что я ей говорю. Постоянно курит этот свой льюис, чтобы лазить людям в башку. Ни с чем не считается, когда думает, что поступает верно, — ухмыльнулся, все также копаясь у меня в конечности. Я смотрел на него как завороженный, слушая его исповедь. — И она всегда думает, что верно поступает. Иногда меня-то ни во что не ставит, а я старше ее и видел весь этот мир вдоль и поперек, — снова задумался, улыбнулся. — И, знаешь, здорово боится медуз, до визга… Но ни с кем моя жизнь не была так наполнена смыслом. Как песик на поводке я пойду за ней, куда бы она в своем азарте не надумала отправиться. Никогда не ощущал на себе таких теплых взглядов, такой нежности прикосновений. Ощущение, будто моя душа переселилась к ней, чтобы быть еще ближе. Честная, умная, добрая, пусть взбалмошная, но чистая, ранимая даже, кого бы из себя не строила. — Я не смел прерывать это откровение, боясь даже представить, что побудило его говорить об этом сейчас и к чему он ведет. Он снова помолчал. — Все мы игрушки в их руках. И счастливы от этого. Я ревную и завидую. Ты новая игрушка. Поэтому постарайся понять. Уживемся. Потом, — обреченно мотнул головой, — мне не дано знать, что за смысл вложил в них Великий Создатель, но иногда, кажется, что вся вселенная — лишь песочница для этих сестер. Поэтому и ты так легко согласился сейчас, и я, как последний простак, повелся в начале. — Он затянул последний шов. Промазал каким-то гелем все швы.

— Готово. Как тебе?

— Профессионально. — Я легко улыбнулся и сухо сглотнул. В мою руку был вмонтирован инопланетный ядерный реактор, призванный облачать меня в рыцарский доспех. На что еще была способна эта штука, остается только догадываться. — Не так уж и плохо, почему потребовался месяц, чтобы выходить Саманту?

— Сейчас прилеплю тебе на плечо болевую глушилку, — расправил на коже квадратный толстый пластырь с небольшим устройством посередине, проколов кожу и мышцу. — Когда выключу этот оранжевый луч. Будет больно. Весьма. В конце концов, считай, по новой руку собрали. Но глушилка поможет.

— Закончили? — снова Саманта. Тихая. Мягкая.

— Почти. Ты в норме? — Бета окинул ее взглядом, шмыгнул носом. Подтолкнул ногой для нее табурет.

— Да. Извини. — Села. Потерла заплаканные глаза. Сложила под носом руки в ладоши. Перед кем извинилась, даже не понял. — Через час прыжок.

— Значит, будем действовать по обстоятельствам, — он пожал плечами. Снова повернулся ко мне. — Старайся не шевелить пальцами. Очень старайся. Сейчас вставлю в приемник на запястье кусок каледония, и устройство первый раз активируется. Магнитное поле сайроса будет входить в резонанс с твоим полем, корректируя и применяя настройки. Вот после этого ее приходилось выхаживать.

— Твоя задача будет снять костюм. — Она взяла мою здоровую руку. — Договорись с ним, повлияй на него, подчини себе. Представь, что даже это тело, к которому ты привык, — всего лишь оболочка, которую можно снять. Ты — это твоя душа, материя, гораздо тоньше, чем организм.

— Какого?! — Мои глаза округлились от ужаса. — Почему ты объясняешь такие серьезные вещи только сейчас? Как я договорюсь? С кем?

— Бет, подключай. Я верю в своего брата.

— Когда снимешь костюм, никакой боли уже не будет. — Он сочувствующе посмотрел на меня и вложил мне в устройство на руке подобие янтарной монетки. Оранжевый луч исчез. Бета быстро отсоединил от меня операционные механизмы. Отвел столик для хирургических инструментов и сам откатился на стуле. Рука сотряслась от боли и жара. Словно онемевшую руку стали изнутри прожигать напалмом и истязать спицами. Я глубоко вдохнул от подкатившей к горлу боли, от напряжения из глаз прыснули слезы.

— Дыши, дыши! — испугалась Саманта. Бросилась ко мне.