Стратегия свободы: Исходный мир III.I

По улицам ходили не имеющие значения картонные угрюмые люди. Живым был только я, хоть и такой же черно-белый. Серый плащ, серая шляпа, еще больше отросшая борода. Сидел в своем нарисованном Цивике. Пил нарисованный кофе. Хороший кофе. Вероятно, сделанный хорошим человеком. Перед глазами огромным исполином стояла городская ратуша с часами, идущими против часовой стрелки. Половина первого. Когда я впервые ощутил себя в этом сне, я летел на большой скорости по шоссе. Сразу за рулем. Машина уверенно неслась в этот странный дизайнерский город. В навигатор упали координаты места, он мигнул тусклым голубым монитором. Повел меня по сложным городским хитросплетениям дорог сюда. И вот я тут. Чего жду — еще не знаю. В голове прояснилась причина моего побега с Земли. Это была не скука, не обида, не страх. Даже не попытка убежать от Нее, чтобы забиться в дальний угол галактики, где Она перестанет приходить ко мне во сне и напоминать, как сильно я сошел с ума. Улетел, потому что, наконец, решил использовать любой шанс еще больше открыть для себя мир. Не жалея себя, не жалея никого. Мне было интересно, как далеко все может зайти, если соглашаться на безумства и радоваться не результатам, а процессу. Не имеет значения, какие неудачи покоятся в моем прошлом.

С этим надо было покончить, вырваться из замкнутого круга, перестать желать счастья другим хотя бы на время, и четко определить, чего хочу я. На мечты окружающих, к тридцати годам, почти посадил свою жизненную батарейку. Надо было заменить ее вовремя, ощутить заряд, а потом уже, может быть, снова начать дарить людям радость. Бета был прав, не уверенный в себе человек не может вселять уверенность в других. Броситься в приключение сломя голову, отдавая себе отчет, что все может закончиться плачевно, но, уповая на Всевышнего, извлекать из ситуации как можно больше опыта и, возможно, вернуться к началу перерожденным — вот были мои мысли, толкающие на сумасшедшие поступки. Мне очень хотелось сообщить близким, что со мной все в порядке, что я вернусь, как только смогу, чтобы рассказать о своих победах. Но на краю солнечной системы Билайн еле ловит. Сообщу, как только найду способ. Я начинал чувствовать свободу, ощущал, что родная планета, наконец, отпустила меня.

— Привет. — В машину села Она, мой персональный Гитлер. Крах всей теории. Свободы поубавилось. Свобода не успела набрать нужное количество очков, чтобы сравнять счет с ощущением счастья находиться с Ней рядом. Супер-оружие Земли. — Отвезешь меня домой?

Мы долго ехали по переполненным стильно нарисованными машинками ночным улицам. Это был ее город. Она была тут главным дизайнером и заказчиком. Четкий, строгий, с минимальным количеством красок, но в абсолютно точно просчитанных моментах. Простые, но очень информативные и очень красивые формы. Снаружи. Внутри же домов, за серыми скупыми на узоры дверьми жило настоящее буйство красок. Их можно было изредка увидеть через окна на верхних этажах зданий. Из них на тротуар сыпались картонные ноты бесшабашной и заводной музыки, можно было увидеть тени танцующих и веселящихся людей, все таких же нарисованных, но раскрашенных в яркие сочные цвета акриловыми красками. Какое-то время мы ехали молча. Я добродушно и глупо улыбался, разглядывая серых прохожих, представляя, как они приходят домой, становятся красочными и веселятся. Попасть внутрь таких домов было невозможно. Невозможно было бы попасть и в Ее дом, радоваться Ее краскам, Ее интересному миру вместе.

Но я сидел рядом и любил Ее. Был абсолютно спокоен, в душе тихо ликовала гармония от Ее присутствия. Посмотрел на Нее. Стала сильно старше, осунулась, проступили морщинки под глазами. Похудела так, будто была сильно больна. Выцветшие волосы собраны в растрепанный хвост. Макияжа на лице нет, даже обычно подведенных косметикой ресниц. Но в ее лучезарном взгляде, как и всегда, читался азарт, там по обыкновению плясали чертики, чудесным образом уживаясь с мудростью и целеустремленностью. Худая ли, толстая, молодая ли, старая, это была Она. Природным магнитом Она притягивала к себе. Чувство любви зашкаливало. Не просто любви — эмпатии. Хотелось дышать Ею, смотреть на мир Ее глазами. Обнять и никогда не отпускать, даже зная, что Ее это раздражает. Она сильная, делает вид, что никакая помощь Ей не нужна, и чрезмерная нежность вводит Ее в ступор, не знает, как реагировать.

Но не сегодня. Бывали моменты, когда ей хотелось почувствовать себя маленькой девочкой, попроситься на ручки и ни о чем не думать. Мы подъехали к вокзалу. Она жила здесь с матушкой. Притянула к себе, крепко обняла за шею. Обвил руками худенькую талию. В нос ударил слабый сладкий аромат, навсегда оставшийся в памяти. Закрыл глаза.

— Меня больше нет. — Шепчу. Сквозь густую пелену счастья и блаженства я вспомнил свои недавние решения, свои цели и стремления. Она, будто уговаривая остаться, медленно и ласково целует щеку и висок. — Так не может продолжаться.

— Не может. — Пристально смотрит на меня.