Стратегия

О, мне хочется засмеяться. Правда. Только еще сильнее я хочу пробить стену кулаком. Потому вдыхаю и расслабляю руки.

- Убирайся. Пока я не вызвал полицию.

Я слышу, как она ворчит, вставая с кровати и собирая свою одежду.

- Ты гей? В этом дело?

Ну вот, дешевый прием. Я даже не отвечаю. Когда она марширует мимо, я смотрю вниз. К счастью, девушка уже одета - если называть майку из розового спандекса, что едва прикрывает ее зад, платьем.

- Покажешься еще хоть раз рядом, и я вызову копов.

Ее лицо краснеет.

- Теперь я не стала бы трахаться с тобой, даже если бы ты просил об этом на коленях, мудак.

Верно. Вот почему она все еще стоит передо мной с диким и отчаянным взглядом в глазах. Я указываю на дверь, и девушка снова рычит до того, как броситься к выходу. Хлопок дверей номера говорит мне, что я остался один.

Мне хочется зарыться в кровать и поспать. Но теперь я не прикоснусь к ней. Вместо этого достаю телефон и собираюсь надрать зад охране гостиницы.

В результате меня переселяют в другой люкс, перед этим множество раз извинившись, и я заползаю под свежие простыни, готовый уснуть, но мои глаза резко распахиваются от ужаса, когда кое-что понимаю. Эта маленькая ведьма украла мой телефон.

Глава 37

Фиона

ЖДИ НЕОЖИДАННОГО - САМАЯ раздражительная фраза всех времен. Я к тому, что если вы ожидаете этого, то как оно может быть неожиданным? И все же эта глупая фраза вертится в голове, словно насмешка, когда зайдя на кухню на утреннюю порцию кофе, я открываю браузер интернета - как делаю всегда - и вижу, как оттуда мне улыбается мое собственное лицо.

Это странно. Я стою на месте, глядя на себя, то же лицо, что вижу каждый день в зеркале, но все же не могу поверить, что это я. Почему мой снимок на стартовой страничке Twitter-канала? Но тут мои формы приобретают больший смысл. На снимке изображено не только мое лицо. Это не сделанное с расстояния фото.

Острые шипы ужаса пощипывают мое лицо, руки и все тело. Желчь подкатывает к горлу, когда гляжу на это фото - множество изображений одного снимка - заполняющие все социальные сети.

На снимке я усмехаюсь, дотягиваясь языком до кончика такого знакомого соска с пирсингом. Иисусе. Это фото я сделала в постели с Дексом, мое абсолютно обнаженное тело распластано поверх его груди, пока я игриво облизываю соски парня. Мы смеялись, делая это селфи. Веселились.

"А это подойдет для моего кошелька".

- Дерьмо - шепчу я теперь, хотя никто не слышит этого. - Дерьмо.

Потому что это фото, с моей обнаженной перед камерой грудью, теперь может увидеть любой.

Я НЕ ЖЕЛАЮ более существовать. Не хочу умирать, лишь остановить свое существование. Уродство - это зараза, что просачивается сквозь мою кожу, словно тяжелое, колючее ворсистое одеяло. Его когти царапают грудь, вонзаясь все глубже, проникая в центр моей грудины.

И если извиваться, легче не становиться. Неважно, насколько сильно я сворачиваюсь в клубочек, мое тело все еще кажется оскверненным.

Недавно опубликовали еще один снимок: тот, что я отправила Итану, одетая лишь в лифчик. Я позировала, словно красотка, дразня его за то, что не вернул мои трусики. Я чувствовала себя в безопасности, отправляя ему это фото, считала себя сексуальной и желанной. А не так как сейчас.

Невероятно уродливой. Бесконечные твиты, сообщения на Facebook и Instagram - обзывают меня шлюхой, спрашивают, хочу ли я быть выебанной, разбирают по кусочкам мое тело, критикуя его. Я стараюсь не смотреть, но почти невозможно скрыться от этого, не тогда, когда волна отвратительной ненависти и осуждения омывает меня одним махом.

Я отключила телефон и забралась в угол спальни. Знаю, что должна по крайней мере поговорить с Дексом. Но не могу. Не могу пошевелиться.

Смутно слышу, как открывается входная дверь. Все во мне напрягается.

Декс в Аризоне. Даже если он сел на первый самолет, сомневаюсь, что был бы здесь так скоро. С Дексом я могу справиться. Как я думаю. Не знаю наверняка, потому что эти снимки явно с его телефона. Как они попали к кому-то другому? Боюсь, что если спрошу у него, то приду в ярость. Знаю, он не делал этого. Но все же. Как?

Быстрые шаги раздаются приглушенным эхом, когда кто-то проходит через гостиную на первом этаже. Только бы это был не папа. Только не он. Одна мысль о родителях, которые смотрят на эти фото, вызывает приступ тошноты. А я знаю, что папа их увидит. Это неизбежно, как закат солнца. У папы не может быть кода от дома Декса, но кто его знает. Зная его, он мог бы и выломать дверь.

- Фи? Фи, сладкая? - голос Айви.

Я отворачиваюсь лицом к стене. Возможно, она меня не заметит.

Но затем дверь спальни открывается, и ее высокий стройный силуэт появляется в виде тени. И это все, что нужно, чтобы мои рыдания вырвались на свободу.

- О, Фи. - Айви мигом оказывается рядом.

Ее сильные руки обнимают меня, пока плачу, цепляясь за нее, словно за плот.

- Милая. Она гладит меня, бормоча бессмысленные слова, как делала наша мама, когда мы были маленькими.

Не знаю, как долго я плачу. Пока не изматываюсь, а мой живот болит и сводит спазм.