Страус — птица русская

Нея

Для счастья и страданья.

Арума

Для любви.

Боги исчезают. Первой Гинора, затем Энамора, Фаэтон и Ариэль, потом Рафаэль, Лилиэль, Сафира, потом Унамор, Бинамор, Нея и Арума. Тиотин, оставшись в одиночестве, воет громко, по-собачьи. Все погружается в темноту. И это конец пролога.

Действие 1

Картина 1

Квартира Нины (Энаморы). Она входит, нагруженная сумками. Дома Елена Васильевна (Гинора).

Елена Васильевна. Масло купила?

Нина. Мам, ты хоть бы здрасьте мне сказала.

Елена Васильевна. Здрасьте. Масло купила?

Нина. Купила. Хорошее, эстонское.

Елена Васильевна(в ужасе). Как эстонское? Разве можно покупать эстонское масло?

Нина. А почему нельзя?

Елена Васильевна. Да кто их знает, что они туда могут положить. Они ж нас ненавидят.

Нина. Мам, глупости.

Елена Васильевна. Тебе всё глупости. Вот потом будет живот болеть от этого масла, вспомнишь меня.

Нина. Мам, мне уже тридцать два года, а ты меня отчитываешь как девчонку.

Елена Васильевна. А толку, что тебе тридцать два года? Ума-то не нажила.

Нина. Знаешь, мама, про меня в больнице говорят, что я гений и в диагностике мне равных нет.

Елена Васильевна. А ты не верь.

Нина. Разве я плохой врач?

Елена Васильевна. Плохой, хороший, какая разница? И смерть не залечишь, и раньше смерти не помрешь.

Нина. Как говорил про тебя принц датский Гамлет, «в этом безумии есть своя система».

Елена Васильевна. Есть будешь?

Нина. А что?

Елена Васильевна. Не что, а есть будешь? То, что дам?

Нина. А что дашь?

Елена Васильевна. Блинчиков с капустой уже нет. Твой муженек утром съел шесть штук. Нет, это куда в него лезет!

Нина. Пусть ест. У него неприятности в газете. Деньги не перевели, может, вообще закроется всё.

Елена Васильевна. Ну и слава богу. Одной пакостью на свете станет меньше.

Нина. Мама!

Елена Васильевна. А что мама? Разве это газета? Голые жопы на каждой странице.

Нина. Это чтоб читатели обратили внимание. Это форма, а еще есть содержание.

Елена Васильевна. Содержание еще хуже формы. Жопа – она по крайней мере просто жопа. А вот людей мутить всякими статьями про извращение – это надо уметь, как твой супруг. Зря ты развелась с Алешкой. Как говорится, ботинок сняла, лапоть надела.

Нина. Нет, мама, есть вещи, которые прощать нельзя. Когда я вернулась еле живая с аборта, на который он меня послал, открываю дверь, а они с Иркой… Он встает, стоит голый и улыбается, улыбается! Я не вынесла этой улыбки… И она, лучшая подруга… Ох не могу, даже вспоминать больно.

Елена Васильевна. Подумаешь. Все мужья трахаются с подругами своих жен. Это старинное мужское занятие. Ты в больнице, а ему что, на панель идти за бабой? Ерунда. Семью надо было хранить. Теперь он телезвезда, у них двое детей, а ты ни при чем.

Нина. Дети у них славные, говорят. Что ж, мама, может, я еще рожу.

Елена Васильевна. В тридцать два года? Ты уже перестарок. И от кого рожать-то? От Сашки? Вот интересно, все специалисты по сексуальным вопросам полные импотенты или через одного?

Нина. Он писатель, а не специалист по сексуальным вопросам. Ты сама знаешь это прекрасно. Что делать, книжками не заработаешь. И он совсем не импотент.

Елена Васильевна. Да? А почему у вас в спальне так тихо по ночам?

Нина. Устаем оба.

Елена Васильевна. В тридцать два года? Да я в твои лета каждую ночь мужа теребила.

Нина. Что ж я могу поделать! Саша милый, добрый, чудесный. Он лучше Лешки-мерзавца в тысячу раз. Но ты же помнишь, что со мной было, когда я с Лешкой… Как меня трясло! Ни есть, ни пить не могла.

Елена Васильевна. Да уж, помню. Ничего не скажешь, страсть.

Нина. А он взял и предал меня.

Елена Васильевна. Опять за рыбу деньги. В чем предательство-то? Помылся да ушел.

Нина. Ох мама, мама, ты не понимаешь.

Пауза. Музыка сфер, но она искажена.

Елена Васильевна. Ты что это белыми стихами заговорила?

Нина. Я случайно.

Елена Васильевна. Стихов-то не пишешь больше?

Нина. Нет.

Елена Васильевна. Врешь.

Нина. А тебе какое дело?

Елена Васильевна. Такое дело, что у меня дочь сумасшедшая. Обе сумасшедшие вы со Светкой. Та по-своему, на мужиках рехнулась, а ты? Ведь это мираж, фикция, фантазия одна твоя!

Нина. Ты о чем?

Елена Васильевна. Убирала я тут твою комнату.

Нина. Мама!