Страж

«Проклятье! — подумал Эзра. — Ей интересно». Сам того не желая, он, так сказать, выпустил джина из бутылки. Теперь Нойманн будет доить эту тему на протяжении нескольких консультаций. Хорошо, путь будут еще консультации, но как подвести ее к цели сегодняшней встречи?

— Как тебе кажется, каким образом это сказывается на твоих отношениях с отцом? Если бы тебе пришлось охарактеризовать влияние Кимберли на ваши отношения, как бы ты их представил? Что она построила между вами — мост или дамбу?

— Я никогда не думал об этом, — ответил Эзра, стараясь не выдать голосом раздражения.

Он не видел конца и края этому разговору. Нойманн могла бесконечно долго предлагать ему глупые метафоры и засыпать уточняющими вопросами. Он снова начал шуршать пакетом. На этот раз доктор снизошла до того, что обратила на это внимание.

— Я вижу, что ты отвлекаешься, Эзра, — проговорила она с легкой укоризной. — Видимо, нам нужно что-то еще обсудить, чтобы двигаться дальше. Что у тебя в пакете?

Эзра, стараясь не выказывать излишней поспешности, раскрыл пакет.

— Вот баночки от лекарств, которые я принимал, пока жил в Израиле, — сказал он и выставил на столик рядом со стулом несколько штук. Названия препаратов были написаны на двух языках: на иврите и на английском. — Думаю, мне нужно пополнить запас.

Доктор Нойманн взяла со стола очки и начала по очереди рассматривать баночки.

— Там ты наблюдался у доктора по фамилии Штерн?

— Да, Гершель Штерн.

— Я бы хотела связаться с ним и посмотреть его записи.

— Хорошо. Я дам вам номера его телефонов.

— Но кое-какие лекарства я, пожалуй, могу выписать сейчас, — сказала Нойманн, глядя на бутылочку от «ксанакса».[13] — Мы будем применять необходимые препараты в случае прогресса нашей терапии.

На взгляд Эзры, они уже достигли нужной ему степени прогресса, но сейчас, конечно, не время говорить об этом вслух. Когда Нойманн придвинула к себе блокнот и начала писать рецепты, его сердце радостно забилось.

Дядя Мори стоял на тротуаре около парковочного счетчика и курил.

— Ну, как все прошло? — осведомился он, бросив сигарету в решетку водостока. — Ты теперь вменяемый?

— Буду, — ответил Эзра и помахал пачкой рецептов.

По пути домой они остановились у ближайшей аптеки, и пока фармацевт оформлял его заказ, Эзра прошелся по залу и собрал в тележку все остальное по списку: от изопропилового спирта и хирургических перчаток до ватных палочек и талька. Все прочее — чертежную доску, компьютерный стул, растворители, ножи фирмы «Икс Акто», соболиные кисточки, лупу — доставили утром. Нужно было только все расставить, разложить по местам и приняться за работу. Эзра едва мог дождаться этого момента.

Прибыв домой, Эзра с радостью обнаружил, что все куда-то ушли. Даже Гертруда отправилась по магазинам за продуктами. Эзра поспешно прошел по коридору, запер за собой дверь и немедленно принялся за перестановку. Ему пришлось кое-что убрать с прикроватной тумбочки, но в целом спальню он оставил такой, какой она была. Соседнюю комнату, которая когда-то была его детской, он предназначил для работы. Первым делом он освободил книжный шкаф, в котором до сих пор хранились книги со времени, когда он учился в старших классах школы и колледже: от «Над пропастью во ржи» до антологии Нортон. Затем он передвинул шкаф к окну. Он планировал заполнить его справочной литературой, которая пока находилась на пароходе, идущем из Израиля.

На место книжного шкафа Эзра поместил чертежную доску. Собрать ее было довольно просто. Эзра прикрутил ножки и, повернув доску под нужным углом, прикрепил к ней лампу с гибким штативом. Чертежная доска и компьютерный стул, таким образом, оказались вдали от окон. Чем дальше от естественного света, тем лучше. Солнечный свет мог нанести серьезные повреждения древним материалам, с которыми собирался работать Эзра. И наконец, ему нужно было что-то, на чем он мог разложить инструменты и прочие мелочи. Взгляд упал на старый деревянный комод, в нем когда-то лежали его игрушки. Комод стоял рядом со входом в гардеробную. Эзра наклонился, выдвинул верхний ящик и нисколько не удивился, обнаружив, что внутри лежат собранные им модели самолетов, сборники комиксов и барабанчики-бонго. Ох, и доводил же он родителей в свое время этими барабанчиками. Эзра задвинул ящик и придвинул комод к чертежной доске. Разложил на нем коробки с кистями и пакеты с хирургическими перчатками, поставил бутылочки со спиртом и растворителями, потом отошел назад, чтобы полюбоваться результатами своей работы.

«Не так уж плохо, — подумал он. — Лучше и не придумаешь».

Теперь ничто ему не мешало. Он мог продолжить свою работу. Эзра зашел в кладовую, встал на цыпочки и протянул руку. На самой верхней полке, среди запасных одеял, нащупал картонный тубус и вытащил его. То, что лежало внутри, весило совсем немного — несколько унций, меньше фунта. Но ему, когда он держал тубус в руках, так не казалось. Для Эзры это было невыразимо значимым и весомым. Как будто он поднялся на вершину горы Синай и теперь держал в руках каменные скрижали, некогда врученные Богом пророку Моисею.