Страж

Именно в это время на глаза королю попалась прибывшая ко двору Бланка. Все утверждали, что она очень похожа на свою тетку, но девушка даже не представляла насколько: портрет покойной не мог указать на это с совершенной точностью. Все сомнения развеял сам король, едва она предстала перед его взором. Он буквально остолбенел, а потом настолько потерял над собой контроль, что после долгого взгляда подошел к ней и, все так же внимательно глядя в глаза, назвал Изабеллой. Именно так звали его первую супругу, которую он любил всем сердцем.

Стоит ли говорить, что между ними завязался бурный роман. Активной стороной в отношениях выступал его величество. Буквально через месяц выяснилось, что Бланка беременна. Это и положило начало интриге, в которой ей, а вернее, ее не рожденному сыну (последнее было доподлинно известно, как и отцовство короля) предстояло сыграть решающую роль. Именно этим обстоятельством объяснялось отсутствие в одеянии девушки корсета.

Если бы ситуация позволяла, отец Бланки непременно увез бы ее в родовое гнездо, где имелась возможность обеспечить ей и будущему внуку полную безопасность. Но ситуация вынуждала оставлять ее во дворце и надеяться на достаточную прозорливость королевской охраны.

Дело в том, что нынешний граф Кинол решил воспользоваться ситуацией, раз уж так сложилось, и в будущем посадить на трон своего отпрыска. Он не умышлял против короля, скорее наоборот. Один из влиятельнейших домов окажется в близком родстве с королевским домом. Это укрепит королевскую власть и, следовательно, сам Несвиж. Заодно усилит и его род. В Несвиже имелись два графства, находившиеся в личном владении короны. Если одно из них отойдет его младшему сыну…

Однако, несмотря на неоспоримое кровное родство будущего младенца и короля, была необходима еще одна малость — чтобы король признал ребенка. Нет, не объявил его наследником или принцем, достаточно было простого признания, что отцом незаконнорожденного является он. Ни о каких привилегиях и титулах речь не шла. Сейчас это не принесло бы никакой пользы, но, если Гийом Второй не сможет обзавестись наследником, у бастарда будет полное право занять престол. Это позволит в будущем избежать гражданской войны. Если подобное случится, Несвиж проиграет в любом случае и будет обескровлен настолько, что его попросту разорвут на части.

Кронпринц не был способен зачать ребенка. Это не афишировалось, но было фактом, пагубная склонность к мужеложству делала это практически невозможным. Был еще вариант — если сам король Берард переступит порог спальни своей невестки. Но в настоящий момент это еще менее вероятно, чем зачатие наследника Гийомом. Берард по-настоящему ослеплен Бланкой и не помышляет об иных женщинах.

С появлением новой фаворитки все прежние тут же были отправлены в отставку и, мало того, высланы прочь из дворца. Берард, потеряв голову, пренебрегал даже королевой. Та окончательно превратилась в полновластную владелицу своих покоев, на которые больше никто не претендовал. Все это не нравилось бефсанским баронам, и там зрела смута. Это графство так полностью и не вошло в состав королевства, являясь автономией и верным союзником Несвижа.

Бланка решительно отстранила в сторону баронессу и шагнула в коридор. Та не отважилась применять силу, опасаясь, что подобное противостояние может отрицательно сказаться на состоянии виконтессы. Ей оставалось лишь семенить рядом с Бланкой, устремившейся к выходу на конюшню, и пытаться достучаться до ее благоразумия. Скорее всего, молодая упрямица добилась бы своего, если бы на ее пути не возник высокий и крепкий, как вековой дуб, мужчина:

— Доброе утро, леди Бланка.

— Барон Гатине? Вижу, на этот раз вам удалось избежать опалы и остаться при дворе, — слегка ехидно улыбнулась девушка.

Не надо быть гением, чтобы понять: между этими двумя пробежал матерый черный кот. Впрочем, об этом не знал разве что глухой и слепой, для всех остальных, кто имеет хотя бы малейшее отношение к королевскому двору, это не является откровением. Барон — единственный, кто осмелился высказать в глаза королю свое отношение к его новому увлечению. Пренебрежение, выказываемое королеве, могло самым негативным образом сказаться на отношении дворянства Бефсана к королевской власти.