Страж

— Вы носите распятие. Откуда оно у вас? Элисон опустила глаза. Так и есть: крест выбился из-под свитера. Обычно она старалась прятать его под одеждой.

— Из дома моих родителей, — отвечала она.

— Где оно сделано?

— Не знаю. Это подарок. — Она засунула распятие под свитер.

— Похоже на французское.

— Вполне возможно. Как я сказала, я не знаю.

— Ясно, — коротко ответила Герда. — Обожаю красивые вещи, особенно распятия. — Она достала из-под блузки свое, побольше, чем у Элисон. Судя по всему, оно было очень древнее и принадлежало эпохе большого религиозного подъема. — Я приобрела его в Венгрии. Одиннадцатый век. Работа славянских монахов. Элисон подалась вперед.

— Оно, должно быть, стоит целого состояния.

— Возможно, но не в денежном выражении, если вы понимаете, о чем я. Вы религиозны? Помолчав, Элисон ответила:

— Нет.

— А мы — да. Так что нам трудно переводить знак Христовой веры в доллары и центы. Сандра медленно кивнула.

— Извините, — сказала Элисон.

— Ничего страшного. В наш век, в Нью-Йорке религиозные чувства ценятся так же, как гостеприимство и понятие «соседи». Постепенно выходят из употребления. — Герда пристально смотрела на нее. Крест свисал с ее шеи.

— Можно кофе? — спросила Элисон, нервно облизывая губы.

— Естественно. Для этого он здесь и стоит. Элисон наклонилась вперед, выбрала себе чашку, налила кофе, добавила чуть-чуть сливок и три кусочка сахара. Краешком глаза она продолжала следить за хозяйками.

— Мы здесь живем уже несколько лет, — заговорила Герда, отвечая на вопрос, который Элисон задавала Сандре.

— Как хорошо, — отозвалась Элисон.

— Да. Как хорошо, — повторила Герда с расстановкой.

— А где вы жили раньше?

— В Европе. Девять фантастических лет в Париже, а до этого — в Осло, где я и родилась.

— Я тоже люблю Париж, — вставила Элисон.

— Да что вы? Вот удивительно. Обычно американцы его не любят.

— Почему?

— Они признают, что город красив, еда восхитительна, но им не нравятся французы. — Герда помолчала, водя кончиком языка по губам. — И наоборот. Французы, со своей стороны, тоже не в восторге от американцев. С тех пор, как де Голль возродил французский национализм, скрытая прежде неприязнь к американцам прорвалась наружу. Все это происходило на моих глазах. — Герда явно была горда, тем, что ей довелось стать свидетелем исторических событий. Склонившись над столом, она налила себе чашку кофе

— без молока, без сахара. — Но, с другой стороны, я понимаю, почему вам понравился Париж. Вы красивая женщина, а французы так галантны. — Герда сделала глоток из чашки и улыбнулась. — Кофе удался, — заключила она.

— Вы познакомились с Сандрой там? — поинтересовалась Элисон.

— Нет, она американка. Никогда в Европе не была. — Герда взглянула на подругу, ответившую ей еле заметным кивком головы. — Мы познакомились в Нью-Йорке, вскоре после моего приезда сюда. До этого она жила с мужчиной, который ужасно с ней обращался. — Герда матерински похлопала Сандру по коленке. — Я убедила ее избавиться от него. Она послушалась. А после переехала ко мне и теперь я забочусь о ней. — Герда и Сандра обменялись загадочными полуулыбками.

Элисон потягивала кофе, внимательно наблюдая за ними и пытаясь разгадать зловещий смысл этих слов и причину их неестественной привязанности друг к другу.

— Мужчины — садисты! — прокричала Герда с яростью.

Чуть не поперхнувшись от неожиданности, Эдисон возразила:

— Вы чересчур обобщаете. Мои знакомые мужчины, в большинстве своем — добрые и милые люди.

Глаза Герды сузились, неясная улыбка заиграла на ее губах.

— Понятно, — сказала она. — Тот джентльмен в коричневой спортивной куртке, что ушел от вас вчера утром, он ваш любовник?

Элисон недоумевающе взглянула на нее.

— Он ваш любовник? — повторила Герда свой вопрос.

— Да.

Герда медленно потягивала кофе, не сводя с Элисон глаз, затем поставила чашку и скрестила руки на груди.

— Похоже, он недурен в постели.

— А это уж не ваше дело, — вспылила Элисон. Герда потупила глазки, изображая раскаяние.

— Пожалуйста, еще раз простите меня. Я сама человек очень откровенный и, увы, порой забываю об элементарных правилах приличия. — Она посмотрела на Сандру и улыбнулась, непослушные губы растянулись в странной гримасе. — Видите ли, мы с Сандрой ничего не скрываем друг от друга, и это уже вошло в привычку.

— Я.., э… Я понимаю, — с трудом подбирая слова, Элисон пыталась сменить тему. — Мне очень нравится, как обставлена ваша квартира. Я тоже предпочитаю сочетание различных стилей.

— Мы рады, что вы одобряете наш вкус, — сказала Герда, и в этот момент в спальне зазвонил телефон.

Она поспешно извинилась и вышла. Элисон посмотрела ей вслед и неохотно повернулась к Сандре.

За те несколько секунд, что она не глядела на девушку, выражение лица той совершенно переменилось. Теперь на нем читалось умиротворение. Напряжение исчезло, губы разжались, в глазах появилось подобие жизни.