Страж

С того самого мгновения, как я увидел ее в зале, мне стало ясно, что у нас ничего не получится. Удивительным оказалось только то, что это не тяготило меня в столь сильной мере, как я того заранее ожидал. Так бесконечно желая встречи с нею, я полагал при самом свидании испытать куда более сильные чувства. Я был еще не в силах признаться в этом себе самому, но, строго говоря, эмоциональный фон нашей встречи был крайне слабым. И, поневоле презирая себя, я понял, что мне хочется, чтобы все это поскорее закончилось и я мог вернуться в «библиотеку».

Официантка спросила, не угодно ли нам чего-нибудь еще. Мы отказались, и она унесла чашки и быстро обмахнула столик салфеткой, которую достала из кармана передника. Я взглянул на часы на табло аэровокзала. Было пять минут первого.

Я сунул руку в карман пальто и не без труда извлек оттуда коробочку с браслетом, а затем, держа ее на коленях, снял с нее бумажный пакет. В подходящий момент, когда в разговоре возникла очередная пауза, я сказал:

— Вот, взгляни. Я понимаю, что это пустяковина, но это все, что мне удалось найти. Такие штуки приносят счастье. Тебе в дороге не помешает.

Я положил коробочку на столик. Анна не удостоила ее взглядом. Она смотрела на меня, причем так, словно боялась опустить глаза.

— Что ж, разве тебе не хочется открыть ее? — спросил я с улыбкой.

Это была белая плоская картонная коробочка — не более того, но на изумрудном мраморе столика она смотрелась очень изящно.

— Ну давай же, открой, — сказал я со смехом. — Она тебя не укусит!

Анна судорожно дернулась, словно собралась броситься с места, но в последний момент ее оставили силы. Она уставилась теперь на белую коробочку. Я подтолкнул ее по поверхности столика поближе к жене. Анна смертельно побледнела. Ее бросило в дрожь.

— Что с тобой?

— Убери это, — прошептала она хрипло. — Убери это от меня прочь.

— Как, разве ты не откроешь ее? — Я был смущен и слегка обижен ее неожиданной реакцией на мой подарок. — Это ведь... Это ведь просто...

Но я уже ни в чем не мог быть уверен. Голова у меня пошла кругом. Я и сам толком не знал, что находится в коробочке. И тут внезапно я понял, в чем дело. И понял, что именно я сотворил.

Я медленно протянул руку, взял со стола маленькую, но точную копию гроба, в котором лежали мои ребята, и, не произнеся ни слова, спрятал ее в карман.

6

После сильного дождя город выглядел чисто вымытым. Улицы были скользкими и блестящими. Дул свежий ветер, гоня по небу низкие тучи, которые мчались едва ли не над самыми крышами зданий, в воздухе пахло бензином и океаном, пахло Ист-Ривер.

Я купил еды в деликатесной лавке на Шестой авеню, а затем направился в Публичную библиотеку вдоль северной ограды Брайант-парка. Дорожка под деревьями была завалена мусором. Я шел, опустив голову, и волей-неволей замечал все, что попадалось по дороге: поломанный зонтик, полубеззубую металлическую расческу, обрывки рекламы, приглашающей наведаться в кабинет массажа, смятый кулек от Макдональдса, опилки у пня на месте свежесваленного дерева...

Меня тронули за руку.

Изумившись, я обернулся.

Молодая аппетитная испаночка стояла передо мной, широко расставив ноги в джинсах и помахивая продуктовой сумкой так, что это выглядело весьма вызывающе. Улыбнувшись, она выдула из алых губ пузырь жвачки. Все еще из-за собственного идиотизма не понимая, чего ей надо, я обескуражено глазел на нее. Затем пробормотал слова извинения. Она пожала плечами и отвернулась.

Но что-то всплыло в закоулках моего сознания. Уставившись на Грейс Билдинг, высящийся через дорогу, я поднял голову и посмотрел на самые верхние этажи небоскреба — туда, где его черные конструкции из стекла и металла то ли в самом деле, то ли в силу игры моего воображения начали расплываться, охваченные мимолетным облачком. И я почувствовал, что здание стронулось с места, весь этот гигантский и ослепительный массив поплыл у меня над головой, как океанский лайнер, выпущенный из дока. Я закрыл глаза и, раскинув руки, чтобы не потерять равновесия, несколько раз глубоко вздохнул.

И опять посмотрел на идущую передо мной аллею. Нечто...

Но я все еще не мог...

Дерево было срублено почти под самый корень. Возле низкого пня была набросана куча земли.

Этот пень почему-то показался мне знакомым. С первого взгляда он мне что-то напомнил, хотя и туманно, — возникло ощущение, будто мне необходимо срочно вспомнить какую-то вещь, какое-то место, какого-то человека.

Я наклонился, чтобы получше рассмотреть этот пень, но мгновение узнавания уже миновало. Чем бы это ни было, воспоминание поднялось почти на поверхность, а затем, так и не проступив наружу, нырнуло в кромешную глубину.

Я пошел прочь, стараясь погасить нарастающее чувство тревоги.

Я вошел в библиотеку через вход на Сорок второй улице и поднялся на лифте на третий этаж, а затем пошел по длинному, облицованному мрамором коридору в главный читальный зал. Стены зеленого мрамора были увешаны экспозицией античных карт, географических зарисовок и топографических гравюр.

При взгляде на них я не испытал ни малейшего интереса.