Страж

«Господи! Ну зачем? – внутренне простонал Гуго, – Зачем обязательно называть его лжецом?»

– Вот, – Роланд повернулся к Гуго и развёл руками, – теперь ещё и лжецом меня назвал.

– Ты сам виноват, – негромко, но твёрдо сказал рыцарь, сидевший в торце стола у стены, – ты первый начал его цеплять. Он ответил. Всё честно.

«Годфруа…», – вспомнил Дамас.

– И да! – добавил другой, сидевший по правую руку от Годфруа, – псом ты себя сам назвал.

– Вы что? Все сговорились?! – Прошипел сквозь зубы Роланд.

– Выйди, брат! – ледяным тоном приказал Гуго, – остынь!

Роланд обвёл глазами присутствующих и не найдя поддержки в глазах братьев, гневно протопав, вышел из комнаты, не забыв, что есть силы, хлопнуть дверью.

– Поешь, – сказал Гуго, ставя миску перед Дамасом. – А потом – вымойся! – поморщился он, – от тебя разит, как от кочевника!

Дружный хохот завершил его слова.

***

Дамас только что закончил приводить себя в порядок и направлялся обратно к трапезной (как и было велено). Было непривычно и забавно ощущать на себе рясу монаха (его собственную одежду попросили оставить, пообещав чуть позже вернуть её выстиранной и заштопанной) и он то и дело пытался засучить длинные широкие рукава и потуже затянуть веревку, исполняющую роль пояса. Полы рясы то и дело путались под ногами и с каждым новым шагом Дамас ожидал, что вот-вот растянется во весь рост на земле, наступив на них.

«Да как они в этом ходят?» – раздраженно подумал он, подходя к двери трапезной и негромко постучал.

– Входи, сын мой, – послышался удивительно знакомый голос.

«Сын, мой?» – удивился Дамас и вошёл в келью.

За столом сидели двое: Гуго де Пейн и священник. Гуго задумчиво перекатывал в ладонях пустой деревянный кубок, монах бережно поглаживал корешок Библии, лежавшей перед ним. В центре стола, обёрнутый куском рогожи и перевязанный для надёжности куском пеньковой верёвки, лежал какой-то продолговатый свёрток.

– Присаживайся, сын мой, – священник указал на свободное место, – у нас к тебе разговор.

«Где я слышал этот голос?» – опять подумал Дамас и, заняв предложенный стул, поднял глаза.

– Уффф…, – непроизвольно вырвалось у него, – «Это же он! Тот священник!»

– Вижу, узнал ты меня! – в глазах аббата плясали смешливые огоньки, – Ну что же, осталось только представиться, – он улыбнулся, – аббат Бернар из Клерво.

– Дамас Бонне, – сдержанно кивнул он, – вы сказали, что ко мне есть разговор, святой отец.

Священник кивнул.

– И то верно. Давай сразу к делу, – начал он, – 14 января сего года весь христианский мир отмечал большой праздник: День Святого Илария. Но не только этим знаменателен этот день, – певучая речь священника звучала слово проповедь в воскресный день, – в этот день Божьей Волею случились два события: собором в Труа официально учреждён Орден рыцарей Храма Господня, – он осенил себя крестным знамением и смиренно поклонился.

– А второе? – не сводя глаз со священника, спросил Дамас.

– А второе, сын мой, твоё прибытие в Труа…

– Так себе событие, – грустно усмехнулся Дамас.

– Не скажи, сын мой, – покачал головой Бернар, – твое прибытие, спасло жизнь и, возможно, не одну.

– Моё прибытие, – нахмурился Дамас, – ЗАБРАЛО одну жизнь. И вот это уже – совершенно точно, без всяких там «возможно».

– На всё Божья Воля, – сказал священник и взмахом руки остановил Дамаса, собирающегося что-то возразить. – Оставим споры, сын мой, ибо известно, что Пути Господни неисповедимы, и не нам с тобой и никому либо ещё на этот счёт разглагольствовать не дозволено. Итак… Я попросил уже известного тебе Гуго де Пейна привести тебя сюда с одной лишь целью: видя твою честность, доброту и порядочность предлагаю тебе вступить в ряды названного мной рыцарства.

– Вряд ли это возможно, – Дамас усмехнулся, – у меня ничего нет, – для наглядности он «вывернул» воображаемые карманы, – и дать я Ордену ничего не могу.

– Этого от тебя и не потребуется, – вступил в разговор Гуго, – и, хотя Орден и нуждается в средствах, плата, как таковая, за вступление в Орден не взимается. Ибо это неправильно. Есть лишь некоторые требования к желающему вступить в ряды братства, – Гуго принялся загибать пальцы, – это благородное происхождение, владение оружием и самое главное – чистота помыслов и готовность всецело посвятить себя служению Господу.

– Это что же – в монахи постричься? – прищурившись спросил Дамас.

– Богоугодные дела вершатся не только в монастырях и соборах, сын мой, – вмешался священник, – задача Ордена состоит в защите паломников от иноверцев. Коих великое множество на Святой Земле. Это ли не есть служение Господу? Хотя, конечно, отчасти ты прав: братство Ордена и есть рыцари-монахи.

– Я должен предупредить Вас ещё об одном, – сказал Дамас после недолгого раздумья, – о моём происхождении. Дело в том, что мой отец – маркиз Шарль Бонне, а мать – простая крестьянка.

– Ты – шевалье? – спросил Гуго.

– Да! – сказал Дамас, – это подарок отца!

– Этого достаточно, – кивнул Гуго. – Да! И возьми вот это, – он придвинул к нему сверток, лежавший на столе.

– Что это?

– Твой меч, – усмехнулся Гуго, – не теряй впредь.

***