Страж

Он прошел в санационную и взглянул в зеркало: на него смотрел молодой высоколобый темноволосый, смуглокожий, с глубоко посаженными темными глазами, скорее молодой человек, с прямым правильным носом и тонкими губами. Других черт разобрать было невозможно, так как лицо было густо залито запекшейся кровью, которая также пропитала верхнюю часть его светлой курточки.

Видимо организм сармата все же был способен к самовосстановлению, так как посреди лба Атуа находилось большое розовое пятно и запекшееся кровь была только лишь ниже его.

Атуа осторожно дотронулся до розового пятна. Его лицо исказилось гримасой – розовое пятно было лишь слоем самосформировавшейся кожи, под которой чувствовалась разрушенная кость лба.

И как долго кость будет срастаться? Мелькнула у него недоуменная мысль. Нужно быть поосторожней, а то как бы мой хранитель информации не оказался через эту трещину на полу станции.

Стараясь не причинять себе боли, Атуа аккуратно привел в порядок свое лицо и найдя в одном из шкафов квартиры другую курточку, переоделся. Вновь войдя в санационную, он окинул себя взглядом и удовлетворенно кивнув головой, вышел из квартиры. Коридор был пуст.

Атуа вышел на улицу и покрутил головой: трупов около двери дома уже не было, видимо их куда-то убрали. В остальном, все получилось, как он и задумывал: на улице образовался стихийный митинг: стоял крик и гвалт, все старались перекричать друг друга. Видимо здесь уже были и жильцы из других домов, так как вся улица была заполнена народом. Говорили, в основном, о вышедшем из-под контроля физиков каком-то поле, из-за чего галактика запретила портацию, что нужно немедленно уходить, так как все здесь смертники и что вопреки заверению командира станции и в городе уже небезопасно, так как и здесь уже есть трупы. Скоро они, непременно, появятся и в квартирах.

Помитинговав еще какое-то время, толпа, словно сговорившись, монотонно гудя, направилась к портатору.

Атуа шел в толпе, молча, отвечая односложно, если вдруг, кто-либо пытался с ним заговорить, стараясь держаться в её последних рядах, периодически ослабляя свою защиту и разбрасывая поле в стороны, анализировал пространство. В такие моменты он рисковал, но выхода не было: без анализа невозможно было держать ситуацию под контролем, а ослабляя защиту, он мог в любой момент пропустить мощную психотронную атаку, так как чувствовал, что в его поле постоянно тычутся чужие поля. Но скорее всего, это было простым любопытством, или даже невольным проявлением внимания, так как никаких признаков агрессии к себе он не чувствовал: лица, окружавших его людей были напряжены, в глазах многих из них был явный испуг. Но и риск был: в толпе были сарматы и если кто-то из них поймет, что он не тот, за кого себя выдает, тогда, непременно, у него возникнут серьезные проблемы.

Разговор же в толпе был все о том же – они стали заложниками какого-то, вышедшего из-под контроля эксперимента с энергией, и Регат, боясь что его последствия могут проявится и внутри галактики, запретил портацию со станции. Весь ее персонал обречен и потому, нужно самим открыть канал и немедленно портироваться в галактику.

На губах Атуа блуждала невольная усмешка: в принципе, люди были правы, если они немедленно не портируются со станции, то все они действительно обречены, дня за три-четыре нечто покончит с ними со всеми. Но в тоже время он недоумевал – выходило, что о нечто никто из них ничего не знал и понятия не имел, что это такое и выходило, что в галактике зевсов подобных симбиозов поля и разума нет. Поддавшись репликам, Атуа тоже начинал увероваться, что это нечто, действительно, порождение одного из экспериментов физиков станции узла. У него даже возникло подозрение, что это нечто, может быть следствием разрыва канала перемещения со станции зонта – зилотом, но уж слишком было странно его поле, хотя в остальном они были похожи.

Попетляв по улицам станции, толпа, наконец, свернула на улицу, ведущую к портатору. Атуа почувствовал, что она уплотнилась. Он высоко поднял голову: идущие впереди замедлили свой шаг и шедшие сзади догнали их. Гомон усилился. Атуа всмотрелся вдаль улицы: в самом ее конце виднелись, стоящие перед закрытыми дверями портатора темные силуэты четырех десантников заградительного отряда.

Атуа остановился – близкий контакт с десантниками ему был ни к чему. Шедшие сзади, натыкаясь на него, чертыхались и чувствительно толкаясь, проходили мимо. Через какое-то время, он оказался один, позади всей этой толпы. Осмотревшись, Атуа увидел неподалеку боковую улицу и свернув в нее, замер около угла, надежно спрятав свое поле и продолжая наблюдать за толпой.

События развивались достаточно интересно и Атуа увлекшись ими, на какое-то время потерял контроль над окружающим пространством.