Страж. Часть 2

Мортон прокручивал эти воспоминания в своей голове и все никак не мог понять, как можно было быть настолько слепым и глупым… Как можно было списать все на тефтели и не заметить, что враждебность Тильды Свен только по отношению к нему такая яркая и эмоциональная? Что именно в ее присутствии его всегда начинало «нести не туда» и совладать с собой становилось особенно трудно. Он никогда не был один. Расставался с одной девчонкой и тут же находил другую. У его спутниц был один критерий выбора: они должны были нравиться всем. Симпатичные мьерки с хорошей фигурой и покладистым характером, с которыми не нужно было спорить и что-то доказывать самому себе. Кристин Инри была такой же: симпатичной, с хорошей фигурой, покладистой. Кристин не задавала ненужных вопросов и не вступала с ним в споры. Он смеялся, что Тильду Свен никто не сможет пригласить даже на первое свидание, а его «липовые друзья», как их назвала Тильда, тем временем спали с ней и, очевидно, хохотали за спиной над его глупыми рассуждениями. И теперь он ненавидит их всех. И не только за то, что они умудрились побывать в ее постели, а за то, что не сказали Мортону правду: если Тильда была ему не по зубам, это вовсе не означало, что Тильда была не по зубам кому-то другому. Не стань она инвалидом, он бы не начал испытывать к ней жалость. Не испытывай он жалости, не согласился бы нанять ее консультантом клана Норама. Он бы не подвез ее до дому из бара на такси, и, уж тем более, выпитый виски не прибавил бы ему смелости взять да подкатить к ней. На своих протезах с этой повисшей рукой она показалась ему ослабевшей, утратившей былую невозмутимость и стальную хватку. Она уже не казалась Мортону такой неприступной, и он подумал: «А почему бы и нет? Вряд ли в таком состоянии в ее жизни присутствует секс. Так почему бы ему, Мортону Нораме, не скрасить ее вынужденное одиночество один единственный разок? Ну так, из жалости…» В этот момент он совершенно забыл о существовании Кристин, на которой, вообще-то, собирался жениться. Не подумал о том, что делает что-то неправильное, желая покувыркаться с Тильдой только ради того, чтобы поставить галочку в графе: «Утритесь! Я затащил Тильду Свен в постель!». Он соблазнял ее, как соблазнял многих до нее. Но не знал, что как только дело дойдет до ее трусиков, он захочет снять их не для того, чтобы войти, а для того, чтобы сделать кунилингус. Не знал, что потом будет мечтать о ее губах, ее груди и упругой попке, аромату ее кожи, ее прикосновениях, хриплом голосе и стонах. Он не знал, что секс с ней может стать самым волнительным и незабываемым приключением в его жизни, которое поставит крест на всех, кто были до нее. Не будь она инвалидом, он даже не стал бы пытаться покорять этот горизонт, ведь раньше проще было называть ее «стервой» и «сукой», чем взглянуть правде в глаза: он был бы не против переспать с Тильдой Свен. Зато теперь он ревнует ее даже к фонарному столбу, и жалуется на свою тяжелую участь. И такое поведение снова его не красит.

«Конечно, любить того, кто тебя ненавидит, очень тяжело. Но ведь ты сам во всем виноват, а значит, поделом!»

***

Тильда заскочила в свою палату и быстро закрыла дверь.

Столько лет! И столько боли! Быть суженной того, кто тебя не замечает и продолжает встречаться с другими, очень тяжело. Она ему слово – он ей два язвительных в ответ. Она ему три слова – он ей несколько предложений. В моменты их словесных сражений она, иногда, забывала, что ненавидит его. Порой, даже ловила себя на мысли, что эти пикировки ее забавляют. Жизнь становилась острее, веселее. Но у всего всегда был конец. Когда ей уже нечего было ответить, она показывала ему два средних пальца и уходила. Злость на него помогала ей справляться с трудностями по жизни. «Посмотри, чего я добьюсь без тебя?» «Посмотри, какой стану?» Достижения, карьера, перспективы… А потом все рухнуло вместе с несущими стенами и потолком. И не осталось никаких достижений, карьеры и перспектив. Он поздно прозрел. Он опоздал на целую жизнь, которую она прожила без него.

Тильда подошла к кровати и присела. Опять одна, как, впрочем, и всегда. Зато теперь он правду знает, но ей от этого не легче.

– Мортон, куда ты идешь?! – слышались возгласы Лой в коридоре. – Мортон!

– Оставь меня в покое!

– Я позвоню Дамьену, и он прикажет привязать тебя к кровати!

– Звони, кому хочешь!

Дверь в палату Тильды распахнулась и в нее вошел Мортон. Он придерживался рукой за стойку капельницы и все еще немного пошатывался.

– Вернись в палату и ляг! – Тильда встала и начала быстро вытирать слезы со щек.

Мортон не послушал. Он подошел к ее кровати и сел.

В палату влетела разъяренная Лой.

– Три минуты! – она указала на брата. – Если через три минуты ты не будешь в своей палате, я позвоню Дамьену!

– Он выйдет отсюда через минуту, – пообещала Тильда.

– Достали оба! – Лой вылетела и хлопнула дверью.

– Тебе пора, – Тильда отвернулась, пряча от него лицо.