Страж фараона

Чувство покоя и безопасности исчезло. Теперь Семен плавал в океане слов, набегавших то мелкой зыбью, то волной, то огромными валами; слова несли его, стремились потопить, подталкивали в чудовищный водоворот, в котором, как он внезапно понял, таились смерть или безумие. Странствие в этом океане было трудом опасным и напряженным; не всякий разум справлялся с ним, не каждому уму были доступны эти потоки слов, что снова и снова рушились в изнемогающее сознание.

Добрый — злой, красивый — уродливый, высокий — низкий, легкий — тяжелый… Бить, рубить, резать, колоть… Плот, лодка, корабль… Мир — война, ночь — день, звезды — солнце… Люди: роме, темеху, шаси, аму, нехеси, кефти, туруша… Царь — пер’о, Великий Дом… правитель сепа — хаке-хесеп… вельможа — семер… кузнец, горшечник, скотовод, каменотес, солдат… Войско: колесницы, лучники, копейщики… Вода: море, озеро, река, ручей… Великая Зелень — Уадж-ур… Суша: равнина, холм, гора, овраг… Города: Уасет, Мен-Нофр, Он-Ра, Саи, Абуджу, Хетуарет… Цвета: белый, черный, красный, синий, зеленый, желтый… Хоу — сфинкс, миу — кошка, хенкет — пиво…

Он удержался на грани водоворота, впитал все до единого капли-слова, звучавшие в гулкой пустоте; они внезапно оледенели и улеглись в сознании блестящими снежинками. Ощущение безмерного покоя вновь охватило его; он чувствовал, что проваливается в сон, и в то же время что-то подсказывало ему, что пора очнуться. Какой-то импульс, пришедший извне или родившийся в нем самом, какая-то фраза, уже понятная, негромкая, но повелительная.

Веки Семена дрогнули и приподнялись. Небо в дверном проеме потемнело, кровля из шелестящих пальмовых листьев покачивалась над головой, а ниже, будто плавая в вечернем сумраке, белели два лица: сухое, бесстрастное, с ястребиными чертами и полное жизни, надежды и радостного ожидания. Инени и Сенмут, вяло подумал он, балансируя между сном и явью. Что им надо? Чего они хотят?

Глаза молодого вельможи вспыхнули, губы шевельнулись, роняя капли-слова, и Семен внезапно осознал, что постигает их смысл. Простой и ясный, как солнечный свет:

— Сенмен, брат мой! Ты вернулся, хвала Амону! Вернулся из мира мертвых, чтобы спасти нас!

Глава 2 Время и язык

Не знаю доподлинно, кем он был. Обманчиво обличье человека, и в этом он не отличался от других: лицом — как знатный роме, но сутью — иной, и подобных ему я не встречал ни в стране Хару, ни в стране Джахи, ни в других местах, какие довелось мне посетить. Он обладал многими дивными знаниями и уменьями, о коих говорить не буду, дабы не вызвать упрека во лжи. Скажу лишь, что поведанное им столь удивительно и чудесно, что разум затмевается, а кровь в жилах прекращает бег…

Тайная летопись жреца Инени

Инени уснул сразу после ужина, не прикоснувшись к блюду с сушеными фруктами. Его лицо, озаренное лучами заката, выглядело постаревшим и утомленным, на лбу и бритом черепе выступила испарина. Казалось, он завершил тяжелый труд, отнявший последнюю энергию.

— Ему придется отдыхать день или два, есть мясо и пить вино, красное вино из Каэнкема, — произнес Сенмут. — Сделанное им сегодня по силам лишь мудрому Тоту. Но Ибисоголовый — бог, а Инени — всего лишь один из нас и слеплен из слабой человеческой плоти, хотя временами умеет творить чудеса.

Слова проникали в сознание Семена, будто растворяясь в нем и порождая ясные образы. Совсем не так, как если бы с ним объяснялись на итальянском или французском; те языки все же не были родными, что-то ухватывалось сразу, а что-то нуждалось в осмыслении и переводе. Но сказанное Сенмутом он понимал без всяких усилий, без напряжения и даже более того — произнесенные слова не отзывались эхом русской речи. Будто он знал с детства этот певучий мелодичный язык, впитав его с материнским молоком…

— Благословен Амон! — Руки Сенмута потянулись к заходящему светилу. — Инени, мой учитель, сделал чудо, заставив тебя вспомнить речь Та-Кем, но это лишь ичи-ка,[1] секретное знание Тота, дарованное кое-кому из жрецов. Разве сравнится оно с божественным могуществом? С властью Осириса, который, вняв моим мольбам, отпустил тебя с полей Иалу! — Он крепко стиснул плечо Семена. — И ты вернулся, брат, вернулся, наполнив мое сердце радостью! Вернулся оттуда, откуда не возвращаются!

— Я вернулся, — вымолвил Семен, чувствуя, как слова легко слетают с губ. — Я вернулся и очень доволен, что снова попал в Та-Кем, что вижу тебя, ем пищу, пью вино и чувствую ветер на своем лице. Это так чудесно!