Страж Государя

Как только султанские сандалы отчалили от «Крепости», он велел капитану Памбургу спустить с другого корабельного борта гребную шлюпку.

На корме турецкого флагмана стоял давешний толстый повар и призывно махал рукой.

– К корме, братцы, гребите! – приказал Егор. Увидев, что шлюпка приблизилась к корабельному борту вплотную, турок спустил на верёвке какой-то явно тяжёлый предмет, завёрнутый в бумажный лист. Егор ловко поймал посылку в ладонь, чиркнул по верёвке острым стилетом, зажатым в ладони другой руки, дал краткую команду своим гребцам возвращаться назад.

«Страхуется, Гассан-паша, лис старый! – подумал про себя. – Не хочет лишний раз светиться в моём обществе…»

Только поднявшись на борт «Крепости» и неторопливо завершив утреннюю трапезу, Егор достал из кармана камзола послание от турецкого адмирала, развернул бумажный лист, аккуратно положил на край стола массивный бронзовый крепёжный костыль, внимательно прочёл текст, начертанный на французском языке ярко-зелёными чернилами, косым убористым почерком.

– Ну, что там? – нетерпеливо фыркал за его плечом Пётр. – Чего пишут-то?

– Медзоморт-паша встретиться хочет со мной, – задумчиво сообщил Егор.

– Когда? Где?

– Сегодня вечером, «когда догорит закат». На берегу Босфора, «на пристани, за третьим дворцом от султанского», меня встретит его человек, отведёт – куда надо. Это милях в пятнадцати отсюда, придётся загодя отплывать.

– Побольше дельных людишек возьми с собой! – заботливо посоветовал царь. – Ружья и пистолеты пусть захватят с собой, гранаты ручные…

– Не поможет это, мин херц! – криво усмехнулся Егор.

– Почему это?

– Фелюгу-то я могу набить людом, вооружённым до самых зубов, под завязку полную. А вот от той пристани я один должен пойти, в сопровождении только верного слуги Медзоморт-паши, и никак иначе…

– Тогда не ходи на ту встречу! – перебил его Пётр. – Ну их всех, этих алжирских басурман, к чертям свинячим! Великий визирь есть, послы французские и английские. С ними будем говорить, помощи просить…

– Нормально всё будет, Пётр Алексеевич! – заверил царя Егор. – Бог не выдаст – свинья не съест, подавится!

Проплыв по Босфору полторы мили, его фелюга встретилась с передовым султанским сандалом (второй заметно отстал), на носу которого возвышалась фигура Великого Посла Возницына, рядом с дьяком стоял ехидно улыбающийся Алёшка Бровкин, одетый на этот раз в обычную полевую форму Преображенского полка.

– Табань! – прикрикнул на своих гребцов Егор, Возницын дисциплинированно продублировал эту команду гребцам сандала, после чего, смачно плюнув за борт, развернулся и гордо удалился на корму.

Гребцы (те и другие) ловко убрали вёсла и руками крепко зафиксировали борта встретившихся судов.

– Чего это с нашим дьяком случилось? – небрежно поинтересовался Егор, также одевшийся на это рандеву более чем скромно: чёрный камзол, чёрная шляпа на голове, лишённой уже привычного парика, короткая шпага на боку, полное отсутствие перстней и прочих дорогих побрякушек, только в правом ухе красовалась массивная золотая пиратская серьга – подарок доблестного датчанина Лаудрупа.

– Ух, ты! – восхитился Бровкин. – Ты, Александр Данилович, загадочный сегодня такой! Прямо – благородный граф-разбойник, я про таких в Амстердаме читал в книжках аглицких… Что с Возницыным? Да обиделся он смертельно. И на весь белый свет, и на тебя лично. Продержали нас в визиревой прихожей часа три – словно ждали ещё кого-то. Потом, всё же, пригласили в парадную залу. Пышно там у них очень, помпезно – как ты, Данилыч, любишь говорить. Так вот, Великий визирь – мужчина важный и очень сердитый, Возницына нашего выслушал – через толмача, очень внимательно, а потом и заявил, мол: «Серьёзный разговор состоится только в присутствии высокородного сэра Александэра и благородного маркиза де Бровки!» И пухлой ручкой своей, все пальцы которой унизаны перстнями драгоценными, небрежно так махнул, мол: «Попрошу на выход, любезные мои!» – Не выдержав, Алёшка громко прыснул, тут же вежливо прикрыв рот ладошкой…

– Ладно тебе, поручик, нашёл время веселиться! – притворно нахмурился Егор. – В темпе перебирайся в фелюгу, со мной поплывёшь! – крикнул в сторону Возницына: – Эй, Прокофий, кончай дуться, не будь дураком! Всё идёт по плану…

Пока фелюга шла по Босфору до условленного места, Егор кратко проинструктировал Бровкина: