Страж Государя

– Э-э! – неуверенно прогудел хриплый басок. – Вы чего это тут делаете? Вы это, того, прекращайте баловство…

– Папинька это мой! – испуганно прошептала Александра, сидящая сверху, с трудом переводя дыхание. – Давай – встанем? Осерчает ещё…

– Конечно, Саня, встанем… – Сознание медленно возвращалось, но руки предательски отказывались отпускать эту узкую и одновременно сильную спину…

Санька вскочила на ноги первой, протянула руку, помогая подняться Егору, смущённо зачастила:

– Это – поручик Меньшиков, охранитель царский… Помнишь, нам про него Алёша рассказывал? А это – его друг, дворянин Брюс Яков…

– Здравствовать вам – долгие годы, Иван Артемич! – склонил голову в почтительном полупоклоне Егор. Вообще-то, не по чину это было – охранителю кланяться перед обычным, пусть и зажиточным, крестьянином, но – Санькин отец, всё же… Яшка, наконец переставший хихикать и глупо улыбаться, незамедлительно повторил жест друга.

Иван Бровкин – мужик сообразительный и много чего понимающий – тут же бухнулся на колени, ловко схватил Егорову руку и попытался жарко облобызать ладонь:

– Александр Данилович, благодетель наш! Уж как мы рады! Ой, спасибо вам за те подряды по лесу строевому – для Прешпурга, по сена закупу…

– Не за что, Иван Артемич! Не за что! Да вы поднимайтесь, Бога ради! – Егор ухватил Бровкина за воротник тулупа, потянул вверх.

(Вообще-то, было за что благодарить: по просьбе Алёшки замолвил Егор полтора года назад словечко перед Лефортом, благодаря чему и получил Иван Бровкин свои подряды выгодные, не грех было бы и долю малую с него запросить… Да, ладно, не до того нынче…)

Они прошли за ворота, у высокого крыльца отряхнули друг друга от снега, привязали к перилам крыльца (с разных сторон) Хмура и лошадок, проследовали в жарко натопленный дом.

– Эй, Матрёна! На стол живо накрывай, гости у нас! Быстро чтоб у меня! – громко закричал Бровкин, вежливо поддерживая Егора под локоток, тут же залебезил: – Александр Данилыч, кормилец! Давайте я помогу кафтан-то снять! Вы – сюда проходите, проходите, отогревайтесь! И вы, господин Брюс, прошу душевно – проходите, не отставайте от нас…

За стол они уселись втроём.

– Перцовочки откушайте, господин поручик, и вы, господин Яков! – радушно предложил хозяин. – Хорошая перцовка, своя, злая… Ну, за знакомство наше?

– За знакомство! – согласился Егор и тремя крупными глотками опорожнил предложенный штоф. Потряс головой, звонко захрустел фиолетовой маринованной редькой: – Ну, и крепка у тебя настойка, Артемич!

– Ой, крепка! – подтвердил Брюс, ехидно улыбаясь и строя уморительные рожицы.

Закусили, помолчали.

– Дело какое важное привело к нам? – полюбопытствовал, хитро прищурившись, Бровкин-старший. – Помочь чем-то могу? Вы сказывайте, Александр Данилыч, а мы уж расстараемся! Лоб расшибём – но всё исполним в точности…

Егор задумчиво подёргал себя за мочку правого уха, соображая, как доходчивее объяснить сложившуюся непростую ситуацию:

– Дело простое у меня, Иван Артемич. Царь пожелал вашу дочь, Александру, замуж выдать… – смущённо замолчал…

– Что ж, дело, действительно, проще репы пареной! – услужливо пришёл ему на помощь Бровкин. – Царь повелит – тут же и исполним, с нашим удовольствием! – выдержав коварную паузу, продолжил: – А жених-то – боярин Волков Василий? – посмотрел лукаво из-под мозолистой ладони: – Или же всё врут подлые людишки? Ошибаются то есть?

– Позови, Артемич, свою дочь! – попросил Егор. – Это дело её касается, пусть тоже послушает…

– Не полагается, конечно, бабам и девкам в разговоры встревать серьёзные. Да, ладно, коль вы просите… Александра, чадо моё, выйди к нам!

Вошла Санька: в тёмно-синем сарафане и белой рубахе, щедро расшитой красными и синими узорами, толстая русая коса – до колен, синие глаза – бездонные, умные, тревожные… Брюс только крякнул восхищённо и перестал улыбаться…

Егор поднялся со скамьи:

– Саня! – громко сглотнул предательскую слюну. – Саня! Мы с Петром Алексеевичем, государем нашим, планировали, что Василий Волков будет свататься к тебе…

– Не хочу Волкова! – громко и решительно заявила девушка. – Лучше уж руки наложу на себя! В монастырь сбегу…

– Цыть! – пристукнул ладонью по столу Иван Бровкин и прикрикнул, впрочем – не так чтобы уже и строго: – Волю взяла! Спрашивают её, как же! – чуть заметно покосился на Егора. – Так что вы сказали, Александр Данилович? Извините, плохо расслышал, старею, наверное…

Егор глубоко вздохнул, улыбнулся Саньке:

– Иван Артемич! Я приехал первым, поэтому первым и прошу покорно руки вашей прекрасной дочери…

– Я согласна! – торопливо перебила Санька. – Папинька, хоть режьте, но только за Александра Даниловича пойду…

– Цыть! – ещё раз хлопнул ладонью по столу Бровкин, нервно передёрнул плечами, растерянно посмотрел Егору в глаза: – Да я же не против! Но, царь ведь…

– С царём я договорюсь!

– Вот, Александр Данилович, когда договоришься, тогда и решим всё – к общему удовольствию…

Он встретил царский обоз в версте от Волковки: одна карета, семь кожаных возков с крохотными окнами, три десятка всадников.