Страж империи

Кэйли попыталась что-то сказать Вельду в утешение, но вряд ли это ему помогло. Он покивал в ответ, начал болтать, а рожа так и осталась унылая-унылая. Хорошо, что память у него короткая, — через некоторое время он подзабыл об обещании сотника и успокоился.

Шум и гвалт многолюдных центральных улиц Кельма остался где-то далеко позади, в каменном лабиринте городских окраин. Можно было и поговорить спокойно, не переспрашивая собеседников по нескольку раз. Только когда экипаж выехал на Рассветную, разговор затих сам собой. Слишком уж громко звучали голоса в царящей на улице гробовой тишине.

— А что это тут у вас творится, а, Кэр? — удивленно вертя головой по сторонам, вопросил Вельд. — Словно все разом уехали.

— Или умерли, — прошептала Кэйли.

— Действительно странно, — почесал я затылок, когда, пройдясь внимательным взглядом по улице, не приметил не то что прохожих или играющей детворы, но даже кошек или собак. И трактир Живоглота закрыт… Да что там, даже продолжавший дуться на меня бес куда-то исчез, хотя всего несколько мгновений назад сидел на кромке дверки экипажа.

— Может, потом переоденешься, Кэр? — робко предложила Кэйли. — Не такая уж и грязная у тебя одежда… Или поедем ко мне! У нас в доме есть своя прачка. Она в два счета выстирает и выгладит твою одежду! А мы пока у меня посидим — кофе попьем.

— Хорошая идея! — тут же вдохновился этим предложением Вельд.

— Ну… — замешкался я ненадолго, решая, как поступить. В это мгновение экипаж преодолел изгиб улочки, и нам стал виден мой дом и причина, по которой опустела Рассветная.

— Надо было поворачивать сразу, — потерянно проговорил Вельд, глядя на здоровущую карету у крыльца моего дома. На ее дверцах красовался начертанный белой краской сжатый кулак в солнечном кольце. Братья-инквизиторы из ордена Карающей Длани Создателя прикатили.

— Да и не говори, — в сердцах вырвалось у меня. Это точно по мою душу инквизиция пожаловала… Откуда-то прознав о бесе.

И я едва не приказал извозчику разворачивать экипаж. Был бы один — точно попытался бы смотаться, от греха подальше. Но со мной же Вельд и Кэйли. Если удеру, то им потом несладко придется. Объявят пособниками Тьмы за связь с человеком, якшающимся с бесами, и вся недолга.

Извозчик, увидев инквизицию у дома, к которому ему велено было ехать, совсем растерялся. Сам было взялся разворачивать экипаж, но вовремя опомнился. И, выписав непонятный зигзаг, мы все же подкатили к стоящей у крыльца карете. Правда, так медленно, что пеший человек быстрей бы добрался до цели.

— Здравствуй, сын мой, — по-доброму улыбнувшись, приветствовал меня довольно пожилой уже мужчина в багряной хламиде, когда я на негнущихся ногах выбрался из экипажа.

— И вам здравствовать, отец-предстоятель, — облизнув пересохшие губы, кивнул я известному каждому жителю нашего города человеку — отцу-предстоятелю Йолю, главе кельмского отделения ордена Карающей Длани Создателя. И с опаской покосился на пятерых помощников старшего инквизитора в простых серых одеждах, подобающих членам ордена, стоящим на низших ступенях иерархии.

Эти пятеро не то что мордовороты, а мастодонты какие-то. Даже бугаи Краба против них как худосочные детишки против взрослых дядек смотрятся. Самый низкий, наверное, на шесть дюймов выше меня будет да тяжелей вдвое.

Но окончательно упасть духом я не успел, хотя ясно осознал, что шансов против этих громил у меня никаких. Даже со снаряженным стрелометом и мечом. Ибо у всех прибывших с Йолем орденских братьев на шеях висят цепочки с выставленными напоказ защитными амулетами в виде небольшого рубина, заключенного в украшенный тонкими рунными письменами золотой круг. Ну это-то понятно — святоши ведь не покупают их, а сами создают, пользуясь дарованной им Создателем властью над Светом. А вот великолепные медальоны лунного серебра с вплавленной в металл алмазной звездой, сияющей на небосводе, — это уже затратное новшество. Кинетические щиты, кои поддерживаются этими медальонами, стоят ой как дорого… Самые слабенькие от сотни золотом идут. Однако это не самое важное, что я успел заметить. Один из помощничков старшего инквизитора чуть повернул голову, и мне стала видна татуировка на его левой щеке. Круг и пять вертикальных черт, идущих от него вниз. Знак отпущенника. У меня на сердце сразу полегчало. Но Кован тоже все-таки гад — мог ведь прямо сказать, что сэр Тайлер заложил свое поместье не какому-то из церковных орденов, а братьям-инквизиторам.

Я уже гораздо спокойнее посмотрел на гостя и торопливо спросил:

— А что случилось, отче? Отчего вы здесь? — И, растерянно хлопая глазами, прошептал: — Неужели кто-то возвел на меня напраслину и обвинил в заигрываниях с Тьмой?.. — После чего с жаром заверил святошу: — Моя душа чиста перед Создателем!

— Успокойся, сын мой, я тебе верю, — сказал Йоль, на лице которого возникла довольная улыбка при виде проявленных мной чувств. Ему нравилось лицезреть страх и преклонение перед инквизицией. Это всем известно.