Страж могил

На улице расхаживал мертвец. Шаркал ногами, ворчал, хрипел. Гиз не видел его, но мог совершенно точно сказать, где тот сейчас находится… Вот он подошел к высоко поднятому окну, ударил в доски, заскреб ногтями по стене, запыхтел, пытаясь на нее влезть. Потом засмеялся жутко, бесчувственно. Умолк. Перешел к другому окну, попробовал, крепко ли приколочены доски, подергал их. Щелкнул зубами, медленно побрел вдоль стены…

Гиз следовал за мертвяком.

Они были совсем рядом — их разделяла бревенчатая стена. И они оба чувствовали присутствие друг друга.

— Ну, давай же… — прошептал Гиз. Мертвяк шел к крыльцу и вот-вот должен был учуять петушиную кровь. — Давай…

Охотник прижался к доскам, приложил ухо к тонкой щели, из которой веяло теплым уличным воздухом. Ему показалось, что он слышат позвякивание бубенчиков, мелодичное, далекое и влекущее.

Мертвяк встал. Втянул ноздрями воздух. Захрипел возбужденно.

— Вкусно пахнет? — прошептал Гиз. — Иди, попробуй на вкус…

И мертвяк послушался. А через мгновение тревожно загремели, зазвенели бубенцы, что-то лопнуло, треснуло, раздались чавкающие звуки, послышалось громкое ворчание.

Гиз холодно улыбнулся:

— Нашел? Ну и молодец… Завтра моя очередь искать… А теперь самое время пройтись по спящему дому… — Он шагнул назад. И тут тьма вокруг шевельнулась, расслоилась, разбежалась тенями. Черный силуэт шевельнулся на полу, растянулся, вскочил на стену, вырос под самый потолок.

Гиз не сразу понял, что произошло.

— Я хочу поговорить с тобой, охотник, — прозвучал усталый голос за его спиной, и Гиз резко повернулся.

В дверях, держа горящую лампу в опущенной руке, стояла Дила, больше похожая на мертвяка, нежели на живого человека.

31

— Мой муж не умел прощать ошибки. Кроме того, он был жесток. Но об этом никто не догадывался, все считали его примерным семьянином и хорошим работником. Его никогда не видели пьяным. Он постоянно что-то делал по хозяйству. Соседки часто говорили, что завидуют мне. А я завидовала им, но сказать об этом не могла никому.

— Он тебя бил? — спросил Гиз.

— Да… Но к этому я привыкла. Не это было самым страшным. Намного хуже было то, что он всячески меня изводил, издевался надо мной. Когда я мыла полы, он специально расхаживал по дому в грязных сапогах. Если я занималась стиркой, он выхватывал из моих рук белье, расшвыривал его, кричал, что я слишком расточительна, что мыло стоит дорого и хорошая хозяйка могла бы обойтись вовсе без мыла. Ему не нравилось, как я готовлю. Ему ничего не нравилось. Он почти не выпускал меня из дома, а иногда на несколько дней запирал в подвале. Он постоянно ругался, хотя на людях держался тихо и скромно. А когда наши дети подросли, он стал настраивать их против меня.

— Почему он это делал?

— Я не знаю… — пожала плечами Дила. — Кажется, издеваясь надо мной, он просто получал удовольствие.

— И сколько это продолжалось?

— Всю мою жизнь, — сказала Дила. — Всю жизнь, с того самого дня, как он взял меня в жены.

— Ты не думала о том, чтобы уйти от него?

— Уйти? Куда?.. — Дила покачала головой. — А если бы даже и было куда… Я слишком его боялась… Но я думала… Думала о том, как хорошо бы стало, если бы он исчез из нашей жизни. Я мечтала о том, что однажды он сгинет и жизнь в этом доме станет спокойной.

— Ты думала о том, чтобы его убить?

— Нет… Нет!.. Я просто надеялась его пережить.

— Так и вышло, — сказал Гиз.

— Да, — согласилась Дила. — Но облегчения это мне не принесло.

— Так что же случилось?

Дила вздохнула, неуверенно заглянула охотнику в глаза, — казалось, женщина никак не может решиться все рассказать. Но все же собралась с духом и проговорила быстро, словно боялась, что у нее не хватит решимости закончить фразу:

— Он пошел в лес на вырубку приглядеть нам дров, и там его придавило старым деревом… — Она замолчала, опустила голову, глядя на упрятанный под стекло огонек, слушая доносящиеся с улицы звуки.

— Ты нашла его? — спросил Гиз.

— Нет. Он сам приполз к дому. Через два дня, ночью. У него была сломана спина. Он превратился в беспомощного калеку.

— Он был жив?

— Да.

— Ты уверена?

— Да. Он был жив и разговаривал со мной. Но он не просил помощи, не умолял меня простить его, он лишь угрожал и требовал. От него несло вонью, он был перепачкан кровью и грязью. Он казался мне зверем, и я ненавидела его.

— Ты его убила, — сказал Гиз.