Страж западни(Повесть)

Сняв с поклажи рогожку и выгрузив удивительную механическую куклу напротив окна, которое указал господинчик (это было окно в кабинет штабс-капитана), извозчик мигом умчался от греха подальше, нещадно настегивая лошадь, а субъект в штатском открыл металлическую дверку в животе человекоподобного устройства и завел до отказа некую пружину. На законный вопрос оторопевшего часового Острика о цели прибытия тот ответил бранью на иностранном языке. Заподозрив неладное, Острик снял с плеча винтовку и только тут признал в господине иностранце того самого арестанта, который вчера в кабинете Муравьева легко снял с собственных рук наручники, а затем сбежал из подвала контрразведки. Только сейчас арестант был иначе одет и без усов. Взяв оружие на изготовку, часовой крикнул: «Стой! Ни с места!» И вот тут, словно очнувшись от неподвижности, механический атлет загудел, как заведенная мотоциклетка, повернул, как живой, голову на окрик часового, и Острик увидел круглые стеклянные глаза под полями соломенной шляпы. Тогда, отпустив на миг курок, рядовой Острик перекрестился от страха. Господинчик при этом насмешливо рассмеялся и пошел по тротуару в сторону уличного угла, а механический человек, фырча, поднял рывками обе руки, в которых был зажат круглый металлический шар, и стал делать замах для удара по окну. Тип в штатском свернул за угол, и на всей Царской площади не осталось никого, кроме Острика с винтовкой наперевес да бабы в платке и механического чудища на тумбообразных ногах. Тут из окна штаба выглянула женская головка одной из ремингтонисток, раздалось испуганное: «ах», и тогда Острик и произвел свой первый и последний выстрел. Целясь в устрашающий автомат, он нажал спусковой крючок винтовки, которая, хрипнув, стрельнула не пулей, а… гирляндой мелких бумажных цветов, нанизанных на бечевку. Как они там оказались, часовой не знал. С перепугу он швырнул винтовку на булыжник и пустился наутек. Что происходило дальше, он не увидел. А между тем, как показали другие посторонние лица из числа тех, что появились к этому времени на площади, случилось следующее: механический автомат, грохоча как автомобиль и весь в сизых клубах выхлопных газов, нанес мощный удар стальным шаром по переплету, и окно разлетелось на мелкие кусочки.

Увидев тень за окном, штабс-капитан дернулся было рукой к телефону, но тут страшный удар по окну кабинета заставил его панически броситься к двери. Двойная рама оглушительно хрястнула. Стекла лопнули разом. Звенящий каскад осколков хлынул на паркет. Кабинет утонул в клубах мела и штукатурки. Гардина с портьерами хлопнулась на письменный стол. Телефонный аппарат брякнулся об пол. Любимая лампа в виде глобуса превратилась в стеклянную пыль. Муравьев оцепенел на пороге, глядя, как за рухнувшим окном в солнечном проеме сверкает само Возмездие — железное тело автомата и качаются на шарнирах маслянистые руки, стиснувшие стальной шар. Он забыл обо всем, даже о комиссаре. А вот унтер-офицер Пятенко показал себя более хладнокровным человеком, он прижал арестованного к стене, тыча в лицо рылом парабеллума. «Врешь, не уйдешь…» — шипел Пятенко. Куда делся из кабинета часовой Фомин, никто не заметил.