Страж западни

«Меблированные комнаты и квартиры О. Трапс. Сдаются внаем на любые сроки. Цены умеренные», — прочитал Бузонни у входа, и тут его осенила одна злая мысль. Она сразу помогла взять себя в руки. Она заставила его шагать быстрым шагом. «Вы еще пожалеете, месье!»

Не заходя к Волокидину, антрепренер вернулся в гостиницу и обсудил свою идейку с Ринальто. Племянник считал, что ради такой добычи, как уникальная иллюзионная аппаратура, с этим паршивцем Галецким нечего церемониться. А упустить такой шанс здесь, в России, когда порядок полетел кувырком, — глупость непростительная… Он же и написал под диктовку Умберто подметное письмо на имя штабс-капитана контрразведки.

В письме было 16 орфографических и 32 синтаксические ошибки, но подействовало оно безотказно.

Когда напольные часы с репетицией тревожно и зловеще пробили двенадцать ночи, измотанные бесполезным поиском тайника с иллюзионной механикой Умберто с Ринальто прошли на кухню. Оба молчали и злились друг на друга. За два часа они тщательно осмотрели все четыре комнаты квартиранта: гостиную, спальню, кабинет, комнатку для прислуги, простучали все стены и полы, проверили три изразцовые голландские печи, перевернули вверх дном кладовку, обшарили ванную комнату, заглянули в туалет. В итоге: ни-че-го, если не считать фальшивого пальца, который обнаружил Бузонни на ломберном столике… С его помощью можно прятать «в руке» тонкие шелковые платки. Палец-футляр сделан из целлулоида, зажимается во время фокуса между безымянным и указательным пальцами. Энергичные пассы не позволяют зрителям разглядеть, что у фокусника на одной из рук не пять пальцев, а целых шесть… Еще Ринальто нашел под кроватью сачок с секретом. Сачок из толстой бамбуковой палки. При взмахе из верхней части сквозь специальное отверстие в сачок выскакивает складная имитация белого голубка. Издали при известном освещении птица вполне могла сойти за настоящую.

Умберто был в отчаянии. Он всегда мечтал обеспечить себя и свое семейство на всю жизнь и, когда судьба делала очередной «фликфляк» (кульбит), он наливался тоской.

На кухне Ринальто достал предусмотрительно прихваченную с собой водку в солдатской фляжке, обтянутой сукном. Умберто рухнул на стул, выложил папиросы. Ринальто порылся в кухонном шкапчике, достал фарфоровую масленку с крышкой в виде букета роз, затем кусочек копченого шпика, понюхал его, последними на столе оказались вилки, хлеб и пилка-фраже. В два винных стаканчика Ринальто разлил водку, Бузонни молча высосал жидкость, размолотил зубами черствый хлеб с нежным шматком сала и уставился в окно.

Из окна кухни открывался ночной вид на запущенный чахлый садик за домом. Садик прижимался к невысокому кирпичному брандмауэру, за которым стоял двухэтажный деревянный дом с разбитым чердачным окошком. На втором этаже уютно виднелась в темноте комнатка, освещенная тусклым светом стоящей на подоконнике трехлинейной лампы с пузатым стеклом. В глубине просторной комнаты были видны двое: молодой человек и дамочка. Дамочка курила, покачиваясь в кресле-качалке, а молодой человек, стоя у окна, что-то говорил, энергично размахивая рукой. Взгляд Бузонни устало проник внутрь комнаты, остановился на приоткрытой чугунной заслонке в кафельной башне голландской печи, затем вновь вернулся к подоконнику, на котором рядом с лампой зеленела дамская фетровая шляпа с низкой тульей, узкими полями, отделанная бумажными цветами и бархатной лентой, а чуть поодаль стояла стеклянная банка с марлевой крышечкой — Бузонни померещилось там какое-то порхание. Он бесцельно вгляделся и даже различил равнодушно, что в банке белым лоскутком порхает пойманная бабочка. У него было острое зрение. Но что ему Гекуба? Какое дело пятидесятилетнему владельцу передвижного менажерия до какого-то пленного насекомого, тем более сейчас, когда все его мысли истощены бесцельными поисками бесценной аппаратуры проклятого иллюзиониста.

А между тем именно в эту самую банку с марлевой крышкой упирается острие той незримой стрелы, вдоль которой и сейчас летит в ночной темноте, через воздушные перевалы отважная кроха — мотылек малой сатурнии. Он порхает невысоко над землей, над пучиной травы и волнами кустов, а высоко-высоко над ним и над спящей твердью горят в небесах яркие созвездия. Скачет между Андромедой и Рыбой крылатый конь Пегас, вьется созвездие Гидры, горит одно из самых крохотных созвездий — Треугольник, очертания которого напоминают крылышко бабочки.

Небо ли отражает земное кипение жизни?

Земля ли повторяет снова и снова очертания вечного неба?