Страж зари

Вот это действительно был вопрос вопросов. Ни один из конкурентов, по крайней мере, из тех, кто был известен (а круг специалистов подобного рода очень невелик), не стал бы красть зверей. Ну выпустили бы хищников из клеток, ну побезобразничали бы они тут, напакостили в соответствии со своей звериной натурой — и все! Этого достаточно. Зачем же огород городить? А если это не так, если речь идет о банальной краже, тогда что же получается? Тогда очень нехорошо получается.

Паша не успел до конца додумать, потому что своды терминала потряс просто-таки нечеловеческий вопль, от которого эхо заходило по стенам.

Петрович, собравшийся было опереться рукой о прутья клетки, вздрогнул, промахнулся и, не успев поменять позицию, больно ударился о железо локтем.

— Твою мать! — рявкнул он, отпрянув и потирая ушибленное место.

По соседнему проходу торопливо протопал охранник, устремляясь по направлению к офису. Паша, решив, что аборигену проще идентифицировать место происхождения звука, устремился за ним, бросив начальника самого разбираться со своими проблемами.

Когда-то помещение терминала строилось как ангар, но потом то ли надобность в хранении самолетов отпала, то ли руководство терминала ловко сумело убедить кого надо, что их услуги важней, чем какие-то там самолеты, но уже несколько лет это обширное строение занимал ТТТС. Через передние ворота сюда завозили груз, нуждающийся в передержке, а в задней части бывшего ангара располагался трехэтажный офис, имеющий как отдельный вход, так и дверь, ведущую в зону хранения. Словом, вся фирма располагалась очень компактно.

Следуя за охранником, Паша влетел на третий этаж, где располагались кабинеты руководства и большой холл, такой большой, что в нем можно хоть строевой подготовкой заниматься, но в основном, как он знал, использовавшийся для проведения корпоративных вечеринок, а если по-простому — то для коллективных пьянок, устраиваемых по самому разному поводу.

Офис фирмы имел прямолинейную структуру с единственным поворотом на девяносто градусов на лестничной площадке. Павел почти настиг охранника и готов был перегнать его, миновав поворот, но вместо этого, обогнув угол, налетел на обтянутую пятнистым камуфляжем спину.

Секыорити начал орать еще до того, как упал на застеленный серовато-синим ковролином пол. Шагах в трех перед ним сидел, сжавшись в комок и привалившись к стене, сам директор ТТТС. Глаза бессмысленно вытаращены, у ног валяется связка ключей, рот приоткрыт, а тело медленно сотрясается от икоты.

Все это Павел увидел, балансируя над телом визжащего охранника, а когда падения удалось избежать, сам едва не заорал.

Перед ним стоял, осклабившись, лев с длинной — по колени — черно-рыжей гривой. Глаза неподвижные, будто из стекла сделаны, из пасти тянется струйка слюны, фигура напряжена. Аза ним — чуть позади и справа, уступом — львица. Тоже замерла, но глазами косит в сторону.

Черт его знает, какой длины прыжок у льва. Сколько он берет с места? Метра два? Три? Больше? Павел почувствовал, что ноги его начинают подгибаться от непреодолимого желания сесть, просто опуститься на пол. Ну может же человек просто сесть на пол?!

Почти неосознанно, скорее по привычке, чем усилием разума, он сделал левой рукой успокаивающий пасс, означающий «мир». Губы механически прошептали слова простого заговора, воспроизводя то, что он делал десятки, если не сотни, раз. Это многажды выручало его на темных улицах Москвы и даже в транспорте, где нервы у людей напряжены до предела толкучкой и духотой. Но это ж зверь!

Эта простая мысль вернула ему силы действовать в той или иной степени осознанно.

Еще у Киплинга в его «Книге джунглей» сделана попытка воспроизвести ту формулу, что примиряет людей и животных, правда, на крайне простом, даже примитивном уровне, низведя сложный коммуникативный момент до элементарного: «Мы с тобой одной крови — ты и я». В животном мире родственная кровь почти всегда ничего не значит; один птенец выталкивает из гнезда другого, самцы оленей, даже одного помета, могут насмерть биться за самку, глухари — на что безобидные создания — бьются на току до крови, а что ж тогда говорить о петухах! И это прямые родственники, имеющие действительно одну кровь! Взаимоотношения же между львом и антилопой вообще никакой «однокровности» не несут. Чья кровь пролилась на поле боя, тот и проиграл.