Страж зари

Любка его словами-фразами обкатывает, лицо делает, пассы над голубым стеклянным шаром на подставке совершает, руками над свечой водит. Уметь она, конечно, ничего не умеет. В лучшем, а по сути, в худшем случае у нее получится перетянуть чужие проклятия на себя, но, в сущности, и на это она неспособна. Да и к счастью это. Свечкой отгородилась, незаметненько ладошками отталкивает — этому Павел ее научил. Ее дело цирк устраивать, с людьми договариваться и деньги брать. Большинству клиентов это и надо. Люди мнительные, с пораженной психикой, они ищут участия, пускай даже за деньги, а для уверенности в себе — хорошие предсказания. Любка как астролог себя не позиционирует, слова типа «Марс в крестах, радуга в кустах» не произносит, это не из ее амплуа, но сказать что-то о хорошей, в общем, ауре, которую нужно малость подправить, после чего она с полгода будет просто непробиваема, легко.

Чиновник — фамилию его Павел не запомнил — ему откровенно не нравился. Ну какая, к чертям собачьим, проверка в том деле, в котором ты не разбираешься! А вымогать, если уж так невтерпеж, проще ларечников. Там все просто — вот товар, вот деньги. Отвадить бы его, и все дела. Петрович, например, этот вопрос решил. Материя эта, по правде говоря, тонкая. Противодействовать государственным структурам и их представителям не принято. Защищаться — это да, это не возбраняется. Но нападать… Там, говорят, тоже свои маги есть. Слух идет, что не хилые. Да и не в этом только дело.

Так что ж?

Павел, изображая суету на задворках, размышлял. Очистить? Это не сложно. Хотя и долго, муторно, не на один час делов. Или что? Ну не нравится ему этот тип. Да еще и к Любке пристреливается. Может, так оставить? Как есть. Сам, в конце концов, виноват. За одни красивые глаза так «плевками» не одаривают. Тут, если покопаться, таких отправителей можно найти! Да только противно.

В конце концов, он не врач, клятвы Гиппократа не давал. Так сказать, не обязан. С другой же стороны — не судья. Кстати, о судьях, которые выносят приговоры. На них таких «плевков», да еще и похлеще, куда больше. Уж тех-то проклинают от всей души и подолгу. Они и под расстрел ведь подводят, а оттуда, от последней черты, проклинают особенно изощренно и подолгу. Пусть пока расстрелы отменили, но дела это, по сути, не меняет. Так что ж теперь, за это и судьям от ворот поворот делать?

Якобы убирая нагар со свечи, еще раз, сблизи, посмотрел на посетителя, отворачиваясь и щурясь, будто от дыма. Но уловка эта и не нужна была; посетитель был занят тем, что строил аппетитной целительнице глазки, прямо как пацан горячий. Особо злостных «плевков» Павел насчитал у него три. Еще пяток не таких серьезных, но заметных на фоне остальных, мелких, как сыпь. Стараясь не думать, кто эту слабосильную «сыпь» сооружал, он придумал, как сделать быстро и не особо утруждаясь, а также, чтобы ноги этого типа здесь больше не было. В конце концов, он же его не за углом подстерег, тот сам пришел.

Подмигнув Любке — мол, начинаем, — зашел за спину. Целительница активнее заработала руками и забормотала с подвыванием, неразборчиво, но жутковато. Артистка! Лучше бы молчала, не отвлекала, но что уж теперь сделаешь.

Он специально делал так, что «плевки» отдирались побольнее, как бородавки без наркоза. С корнем. Ничего, выживет. Делал это если не с наслаждением, то с мстительным чувством человека, у которого из-под носа пытаются увести его женщину.

Сначала человек ничего не понял. Мало ли что бывает в таком возрасте — тут кольнет, там кольнет. В конце концов, могло и мышцу свести, да мало ли чего. Только вздрогнул и напряг плечи, явно не желая показать слабость перед интересной женщиной. А потом, когда кольнуло, да уже посущественней, второй раз, дернулся всем телом и сделал попытку подняться.

Павел положил ему руки на плечи и надавил.

— Тихо, тихо, — зашептал он в ухо. — Все проходит.

Так, с наложенными руками, было даже проще работать. Вскоре он уже не просто давил, а наваливался всем телом, вдавливая человека в сиденье. А потом тот затих, только дрожал. Любка, забыв про пассы, уставилась ему в лицо широко открытыми глазами. Со стороны посмотреть — гипнотизирует. Колдует, чертова баба. На самом же деле она зачарованно рассматривала лицо человека, с которым работает маг. Порой такие гримасы бывают, такая буря чувств. Куда там театру. Павел знал пару случаев, когда после такого воздействия людям приходилось вызывать врача — настоящего, на машине «Скорой помощи». Но сейчас был не тот случай. По крайней мере, он здорово на это рассчитывал.

Потом мужчина как окаменел. Ему должно было быть больно, но он уже не реагировал. Павел даже ослабил хватку, чтобы проверить его реакцию, она оказалась нулевой. Сидит мертвым пнем, и все. Обойдя, заглянул ему в лицо. Тот пялился на Любку, приоткрыв рот. С уголка губ на подбородок стекала блестящая в свете свечи слюна. Он даже не моргал.