Страж зари

— Ну извини.

— Да ладно. Раздевайся, проходи. Сейчас есть будем. Ирка как раз ужин готовит.

Павел попытался вспомнить, кто такая Ирка, но ничего у него не вышло. Семейное положение Чекалина в свое время его не интересовало, а спрашивать сейчас было как-то неловко.

Снаружи абсолютно деревенский дом изнутри здорово смахивал на городское жилище. Хорошие обои, новая мебель, аппаратура, светильники — все новое, кое-что даже модерновое. А под дубленкой у Чекалина, к огромному облегчению Павла, вместо рясы оказалась обычная одежда, вроде той, которую большинство мужчин носят в своих городских квартирах — легкие брюки и рубашка.

— Добрый вечер, — нейтрально поздоровался он с женщиной, с любопытствующим лицом выглянувшей из кухни.

— Здрасьте! — почти весело откликнулась она. — Так вы и есть Павел? А я Ирина, очень приятно. Вы руки мойте, минут через тридцать кушать будем.

Нет, заметно, конечно, что дом деревенский, но санузел вполне на уровне. Павел попробовал — горячая и холодная вода имеются. Шампуни на полочке, какие-то бальзамы и прочие баночки, которыми так любят запасаться женщины.

— Ну пошли, пошли, — поторопил его Чекалин. — Примешь с мороза. Коньяк будешь?

— Можно и коньяк.

В отличие от деревенских изб, в доме было три комнаты, что по местным меркам для двоих многовато. Та, в которую привел его хозяин, явно служила кабинетом. Початая бутылка и рюмки появились на столе раньше, чем Павел успел сесть в глубокое кожаное кресло.

Пусть и с небольшой натяжкой, но, делая скидку на местность, можно было сказать, что тут роскошно. Особенно при воспоминании о полуразрушенном монастыре и его просвечивающие на фоне неба купола. Сравнение оказывалось явно не в пользу обители и наводило на некоторые размышления.

— Ну? За встречу! — предложил немудреный тост Чекалин, разлив коньяк по рюмкам и подвинув поближе к гостю вазочку с шоколадом.

— Давай!

Коньяк пошел хорошо, будто душа давно его просила. А может, и просила, черт ее знает. Ох ты! Чур меня, чур! В доме священника даже думать такое как-то неудобно.

— Ты меня ждал, получается? — спросил Павел, готовясь вбросить в рот кусочек шоколада.

— Да откуда?

— А чего ж ты вышел?

— Да мне сторож наш позвонил. Ищет, говорит, какой-то тип отца Николая.

— Позвонил? — туповато переспросил Павел.

— Нуда, с мобилы. Сейчас без этого никак. Не автомат же ему давать! А тебя Петрович ко мне отправил?

— Есть другие варианты?

— Еще по одной? — ушел от ответа Чекалин.

— Можно.

— Кстати, можешь свою «шапку-невидимку» погасить.

Расслабься. Я эту хату так заэкранировал — водородной бомбой не возьмешь. Серьезно.

Сейчас, при свете, он стал легко узнаваем, хотя что-то в нем все же изменилось. Теперь он выглядел более раскрепощенным, что ли. Во всяком случае, куда более довольным жизнью, чем раньше.

Послушавшись совета, Павел свернул «плащ». Дом был действительно сплошь облеплен «заплатками» — аж в несколько слоев.

Вторую рюмку пили не торопясь, с расстановкой.

— Ну давай рассказывай, каким ветром тебя в эти края занесло.

— Погоди ты сразу меня допрашивать! Гостя сначала нужно что?

Чекалин хохотнул:

— Накормить, напоить и спать уложить.

— Ну со спать пока можно не торопиться, — милостиво разрешил Павел, покачивая рюмку. Ему тоже становилось хорошо. — Лучше расскажи, с чего это ты в священники подался?

— А чего такого? Нормально!

— В деревне-то? — усомнился Павел. — Правда, у тебя тут… — Он демонстративно обвел взглядом кабинет. — Вполне. Только не боишься? Местные-то не воруют? А то ведь и поджечь могут такую красоту.

— Сунулись было поначалу. — Чекалин довольно засмеялся, вспоминая. — Пощупать решили по пьяни. Так я тут такие заклятия наставил — мама не балуй! Теперь ты что! Почти всех мужиков от пьянства закодировал. Правда, — он несколько погрустнел, — сорвались трое. Работать с ними пришлось — жуть! Весь в мыле был.

— Хочешь научу? — оживился Павел. — Тут наши программисты такую штуку сочинили — насмерть! Один сдуру решил на себе испытать, так до сих пор мается.

— Слушай, запиши мне, а? — оживился Чекалин. — Есть тут у меня пара типов на примете. Сейчас бумагу дам.

Он живо встал и, достав из секретера блокнот, так называемый деловой, из дорогих, в солидном кожаном переплете, положил его перед Павлом. Тот по памяти воспроизвел формулу.

— Только смотри. Вот тут, — он поставил галочку, — и тут надо закольцевать и поднять тональность. Потом свернуть… Ну ты знаешь.

— Заархивировать формулу.

— Ну да. И — как пуля. Я проверял.

— Нормально?

— Да ты чего! — заверил Павел и вдруг спохватился: — Слушай, а ничего, что ты священник — и это? — Он ткнул пальцем в страничку блокнота.

— В смысле?

— Так колдовство же, по сути. Церковь такие штуки не жалует.

— Не бери ты в голову. Ты чего думаешь, я один такой?

— А — нет?

— Я тебя умоляю! В церкви наших полно. Не знаю даже, с каких времен. Взять хоть патриарха Алексия. Знаешь такого?

— В смысле…

— Нет, — отмахнулся Чекалин. — Первый. При Сергии Радонежском был. Наложением рук лечил и вообще. Да и сам святой Сергий тоже. Ну еще по единой? И — ужинать.