Стража последнего рубежа

Один за другим воины и женщины, что стали воинами в последние дни, уходили прочь. Кто-то – опустив голову, кто-то – наоборот, высоко подняв ее, но никто не смотрел на оставшихся. Плакали дети, горестно стонали старухи, сжимали бессильные кулаки старики. Пророчица Вэжанэ сидела на холодных камнях и тихонько стонала, словно передразнивая ветер.

– Не надо, старая, – тронул ее за плечо шаман. – Этим уже не поможешь. Мы все погибнем – без заслона нам не успеть к Бесконечным пещерам. Сила победила разум и опыт. Теперь надо встретить смерть достойно…

Рассвет наступил, но мгла вокруг осталась почти такой же непроглядной, как ночью. И все так же выл ветер, и все так же сидели у потухших костров люди. Плакали дети, плакали женщины. У края пропасти лежало тело старого охотника Кууда – в самом конце ночи, в час Нетопыря, он умер от холода, отдав детям всю одежду, и шаман Хань закрыл его невидящие глаза.

Длинноволосая Кэрас, мать двоих черноглазых пареньков, что сумрачно топтались поодаль, подошла к шаману и тронула его за плечо:

– Что нам делать дальше? Белокожие к вечеру будут здесь. Не сидеть же, словно птенцы в гнезде на скале, ожидая, когда снежный барс придет и сожрет всех. Надо прятаться, бежать, укрываться…

– Я думаю над пророчеством… – пробормотал шаман и повернулся к женщине: – Я не понимаю, что оно значит! Я – не понимаю… Видимо, горе помутило мой разум… Что значит: «Кто будет спать – тот спасется»? Как ты думаешь?

Он вдруг вскочил и закричал, обращаясь к остальным:

– Все, все! Думайте, что значит пророчество! Кто будет спать – тот спасется! Спасется! Это наша единственная надежда! Ну?!

Люди ночи загомонили, словно очнувшись от оцепенения, в которое погрузились после ухода воинов. Кажется, вот оно – спасение, надо всего лишь разгадать пророчество! Всего лишь…

– Слышь-ка, Хань, – прошамкал беззубый старик Гырьез, лысый, словно горный утес. – Когда еще дед деда моего был жив, а я только-только выучился ходить, рассказывал он, что есть в здешних горах источник. Если зверь, или птица, или человек, скажем, попьет из него – вмиг все члены его точно каменные станут и заснет он, став словно мертвый. Но это не смерть, это такой особенный сон. И если потом положить спящего на лед, то пролежит он так вечно, и только тепло живого огня способно будет разбудить его.

– Ну и где тот источник искать? – с сомнением перебил старика шаман.

– Не части, торопыга! – сурово нахмурился Гырьез. – Когда я молодым был, ходили мы с Лейкой – помнишь, был такой высокий охотник? – в здешние края. Вот тут, на этой скале, и ночевали тогда, а утром спустились в ущелье, чтобы кабарожек у водопоя подстеречь.

– Постой-ка… – закатил глаза шаман. – Ты еще с той охоты один вернулся, а Лейка Длинный, сказывал ты, с обрыва упал и сломал шею.

– Не сломал он ничего, – улыбнулся Гырьез. – Лежит Лейка в пещерке небольшой, я его льдом да снегом обложил. Попил он, недовера, из источника. Попил – и уснул.

– Чего ж ты людям не рассказал про то? – поинтересовался шаман. – Чего ж не принес тело друга?

– То долгая песня… – набычился старый охотник. – Он, Лейка, жениться хотел на Умме. Ну, и я тоже…

– Вот, стало быть, как… – Хань покачал головой. – Хитер ты, Гырьез, хитер, как каменная куница.

– Дык я вот и говорю – может, про этот источник и говорится в пророчестве-то, а? – виновато пробормотал Гырьез и, пожав плечами, отполз в сторону, мол, я все сказал, а вы уж сами тут решайте…

Шаман посмотрел на обступивших его женщин и стариков:

– Ну, что скажете?

– Выпьем мы из того источника – и уснем. А кто разбудит потом? – покачала головой Арга, нестарая еще, крепкая женщина, прижимая к груди сопящего младенца. – А по-другому как спастись нам? Убьют Белокожие всех, никого не пощадят…

– Они нас и спящих перережут, им, собакам, это легко, – прошамкал седобородый Улл.

– А может, придумать чего? Я вот тут подумал… – встрял в разговор старших черноволосый Джит, сын погибшего Орыга.

– Цыц! Куда лезешь! – разом замахали на дерзкого старики и женщины, но шаман Хань остановил их и кивнул пареньку:

– Говори!

…День спустя в становище Белокожих, потерявших было наш след, вернулись разведчики-следопыты. Сотник княжеской дружины доложил о них своему повелителю, поклонился и отошел, пропуская к сидящему у костра князю двоих закутанных в меха людей.

– Ну! – властно сказал князь, отбросив в сторону ветку, что строгал от безделья.

– Мы нашли их! – выдохнули следопыты разом и в доказательство выложили на камни у ног князя вороненые кинжалы, черные стрелы, кожаные пояса, резные детские игрушки, женские медные ожерелья и браслеты.

– Далеко? – Князь вскочил, размял затекшие ноги, потянул перевязь с мечом из кучи шкур, на которых сидел. – Биться там можно? Да не молчите же!