Страждущий веры (СИ)

К утру я был уже в селе, но… опоздал. Нашествие уже началось. Кругом кишели демоны, пили кровь односельчан, распарывали животы и пожирали кишки. Эти картины до сих пор преследуют меня в кошмарах, — Микаш замолчал, переводя дыхание, и сжал своё лицо растопыренными пальцами, морщась словно от нестерпимой боли. — Я побежал к нашему дому на отшибе через всё село, кто-то из людей был ещё жив, просил помощи, но я мог думать только о сестре. В доме первое, что я увидел, было растерзанное тело матери. Сестра сидела рядом за столом и смотрела на неё без тени страха или скорби, как смотрят на что-то обыденное, вроде огня или дождя. В ушах до сих пор звучат её слова: «Мама не хотела отпускать меня к жениху. Но мне уже шестнадцать. Мне можно замуж, — повернулась ко мне с осмысленным взглядом. — Подойди, братик, дай обнять тебя на прощание».

Я подошёл, не мог не подойти, так завораживал блеск её прежде пустых и тусклых глаз, длинные правильные фразы, хотя раньше она и двух слов связать не могла. Она была и осталась единственным близким мне человеком. Только в тот раз от её объятий сделалось больно, она выпустила клыки: — Микаш отдёрнул ворот малицы и показал два едва заметных шрама на шее. У меня остались такие же на память о Найте. — «Познакомься с моим женихом напоследок. Он такой же сильный и добрый, как ты, только он никогда не оставит меня одну, чтобы идти на свою дурацкую работу!» Я увидел его в её тени, демона, точь-в-точь похожего на меня, только выше и старше. Пришло понимание. Я знал. Всё это время я знал, что зло притаилась именно в нашем доме: видел мельтешение призрачных фигур, слышал обрывки шёпота, но закрывался, заставлял себя ослепнуть и оглохнуть, чтобы сохранять наш уютный мирок как можно дольше. Это за мою беспечность поплатилась мама и всё наше село.

Запах собственной крови, ощущение чего-то липкого под воротом рубахи что-то сотворили со мной. Перед глазами полыхнуло багрянцем, я плохо понимал, что делаю, словно мной овладела потусторонняя сила. Оттолкнул сестру и ударил её мечом, а потом демона, быстрее, чем он успел сообразить. Выбежал на улицу и принялся рубить каждую встреченную тварь, буднично, как дрова на растопку. Их кровь, кровь убитых ими односельчан — всё смешалось в грязный багрянец. Не помню, как оно закончилось, сбежал ли кто-то из тварей или я остановился сам, когда ни одной в живых не осталось.

На следующее утро меня нашёл старый милорд Тедеску со свитой, отец Йордена. Он был не из наших краёв, возвращался домой из похода. Когда понял, что я один порубил целую орду тварей, велел никому не рассказывать. Обещал, что если я хорошо ему послужу, он поможет мне попасть в орден. Тогда я только этого и хотел — стать рыцарем и убивать тварей, не требуя платы, чтобы ни одно бедное село больше не постигла такая судьба. Думал, что хотя бы так мне удастся искупить вину. Я был таким наивным. Сколько бы тварей я ни убил, в орден меня не примут, и совесть тоже заглушить не удастся.

— В этом не было твоей вины, — не выдержала я, когда Микаш замолчал и сокрушённо понурил голову. — Борьба с демонами — дело Стражей, а ты был всего лишь ребёнком.

— Ненавижу пустые оправдания, — отмахнулся он и отклонился назад, пытаясь спрятаться в тени.

— А что это были за демоны?

— Ходоки.

Неприятно было бередить его незажившую рану, но теперь хотя бы всё встало на свои места.

— Поэтому ты помог Вейасу спасти меня?

— Да, ты напомнила мне сестру.

Как булавкой кольнуло. Руки сами сжались в кулаки.

— Ты хочешь сказать, что я похожа на твою полоумную сестру?!

— Нет, конечно, нет, — быстро начал оправдываться Микаш. На мгновение я расслабилась. Зря. — Она была намного добрее и умнее тебя.

Я встала, не желая больше слушать, и направилась к брату.

— Стой! — я чуть не подпрыгнула от возгласа погонщика, который сидел перед спящими, скрестив лодыжки и закрыв глаза. Его одеяние состояло из переливчато-чёрных, явно вороновых перьев. Казалось, он погрузился в транс и никого не слышал и не видел. — Не подходи ближе. У тебя слишком сильный покровитель, лечащие духи испугаются его и убегут. Тогда всё мои труды будут напрасны.

Вей лежал неподвижно между таких же неподвижных туатов. Я тоскливо вздохнула и поплелась обратно. Микаш не глядя протянул мне миску с дымящимся супом. Ели мы молча, отодвинувшись друг от друга как можно дальше. Невкусно, тошнит от однообразной пищи. Хочу, чтобы Вейас был со мной, а не Микаш. Хочу домой!

В углу раздалось шевеление. Погонщик встал и, пошатываясь, направился к костру. Вымотался? Я отставила свою миску и налила суп в чистую. Погонщик устало опустился возле костра, снял маску и накидку из перьев. Утёр вспотевшее лицо рукавом просторной малицы и забрал у меня миску.

Погонщик оказался обычным человеком с плоским обветренным лицом, чересчур высокими скулами и широким лбом. Длинные тёмные волосы щедро припорошены сединой. Карие глаза такие тёплые, что согревают не хуже огня. Погонщик уселся у костра, скрестив ложыжки, и принялся за еду. Видимо, слишком привык к одиночеству: не смотрел и даже не пытался заговорить.