Страждущий веры (СИ)

Сомкнуть глаза удалось лишь за несколько часов до рассвета, когда дождь, наконец, утих. С первыми лучами солнца весь замок ожил и загудел, словно гигантский муравейник. Гости собирались в дорогу. Я оделась и тихонько пробралась в библиотеку — просторную и светлую комнату на втором этаже, уставленную подпиравшими потолок стеллажами. Благо, домочадцы были заняты и не обращали на меня внимания. Не хотелось слышать их пересуды о вчерашних пророчествах.

Среди множества толстенных фолиантов о демонах и истории Стражей я надеялась отыскать что-нибудь о Хельхейме и таинственном вэсе, но сведенья были до ничтожного скудны. Ледяная пустыня мертва и безжизненна. Никто там не жил, не снаряжал походы. За последнюю тысячу лет туда никого не отправляли даже на испытание. Действительно, край света. Край всего, что мы знаем о мире, обозначенный огнями червоточин, за которыми лишь чёрная бездна небытия. Как найти путь туда и, что важнее, вернуться? Это немыслимо!

Ухнул ветер и застучал по ставням. Я поднялась и распахнула окно. Чего ты от меня хочешь?! Если ты всё-таки есть, если я тебя обидела неуважением и святотатственными мыслями, то забери меня одну. Забери сейчас. Только папу пощади. Я знаю, он из-за меня дурит, а я не могу найти достаточно искренних слов, чтобы убедить его, что всё будет хорошо.

Ветер дохнул прохладой, вытер слёзы и ворвался в библиотеку. Заплясал между стеллажей, уронил на пол тонкую книгу, и зашелестел страницами. Что бы это значило? Тебя ведь нет. Ты не живой. Все это говорят. Так почему я ощущаю тебя гораздо более близким, чем моих родных? Я должна перестать так думать.

Захлопнув окно, я подняла с пола книгу и пробежалась пальцами по стёртой кожаной обложке. Надо же, сборник сказаний северных рунопевцев. Никогда не читала — предпочитала слушать их в исполнении нянюшки. У неё хоть и не было гуслей-кантеле и слова в рифмы не складывались, но истории выходили волшебными. Ни одна книжка и далеко не каждый рунопевец может так же.

Открытой оказалась страница с легендой о Безликом. Моя любимая история. Так странно! Захотелось прочитать, сравнить её с нянюшкиной сказкой. Эгле грамоты не знает. Её истории в народе передаются из уст в уста, из поколения в поколение. Что-то забывается, что-то привносится новое, а как было на самом деле ни в книжке не найдёшь, ни от старожил не услышишь.

Сказание оказалось намного длиннее с несущественными подробностями и нудным описанием быта древних охотников. Удивила концовка:

«Погрузился Безликий в сон, упокоился в ледяном саркофаге, что качается на семипудовых цепях над бездной за вратами червоточин. Вековечный покой той обители сторожат неусыпные вэсы. На закате времён обагрится лёд их кровью, пробудится Безликий от вечного сна, чтобы повести охотников на Последнюю битву».

Понятно, почему о вэсах не было в других книгах. Дядя Кейл верно сказал: их никто никогда не видел. Как же Вейасу удастся их отыскать? Хотелось бы мне на это посмотреть. И на саркофаг Безликого. Чтобы вновь уверовать.

***

Замок ещё долго жужжал сборами. Разъехались гости лишь к вечеру. Как будут по потёмкам блуждать? Но больше меня волновал папа, который закрылся в кабинете, отказался от еды и никого к себе не пускал, даже дядю Кейла. Тот решил остаться у нас ещё на несколько дней, пока всё не уляжется. Я была очень благодарна за это. Вдвоём с Вейасом мы бы с папой вряд ли справились.

Я уже переоделась в сорочку и переплетала перед сном косы, разглядывая своё бледное, измождённое отражение в зеркале, когда в дверь постучали. Кто бы это мог быть так поздно? Я даже не успела ответить, как дверь распахнулась и на пороге появилась одетая в тёплое платье и серую шерстяную шаль нянюшка. Из-за её спины выглядывал взъерошенный и заспанный Вейас.

— Собирайся. Жых отыскал ту вёльву. Возьми для неё подарок. Если повезёт, уговорим вашу судьбу переменить, — необыкновенно взволнованно заговорила нянюшка и улыбнулась светло так, с надеждой. — Скоренько! Чего ты ждёшь?

Я пожала плечами и принялась одеваться. Хоть и не слишком верилось в успех, но обижать нянюшку не хотелось. Если уж она старого Жыха, папиного ловчего, заставила вёльву искать, то, видно, совсем испереживалась из-за дурацких пророчеств. Она ведь нас с Вейасом как родных любит. Своих детей у неё никогда не было — всё время о чужих заботилась. Вначале о маме, а потом и о нас.

Я надела башмаки поудобней и плащ потеплей: идти долго, скорее всего, придётся. И не по нахоженным дорогам, а по кривым лесным стежкам, через бурелом и трясину. Вёльвы кочуют, редко на одном месте засиживаются. Люди их рядом с собой не терпят, вот они и прячутся в укромных закутках и не тревожат никого без дела.

Вейас хмурился одним глазом, а вторым ещё спал. Плёлся за нами безучастно. Наверное, на авантюру тоже только из вежливости согласился. Молчал. Даже про папу не спрашивал, хотя стоило поговорить, учитывая, как они поругались. Но вытягивать из него слова не было сил. Пускай сами разбираются. Тем более тут я всецело на папиной стороне.