Страждущий веры (СИ)

Не знаю, сколько я проспала. Когда открыла глаза, первое, что увидела — был Найт, сидевший рядом на стуле со склонённой на грудь головой. Он спал. Должно быть, смотрел за мной всю ночь, пока я болела. Бедный. Наверняка, совсем вымотался.

Я неловко потянулась — движения отдавались сосущей болью и слабостью. Рука с трудом высвободилась из-под тяжёлого одеяла и прикоснулась к щеке Найта, слегка колючей от небритой щетины. Он тут же распахнул глаза и поцеловал мою ладонь. Мрачная тревога покинула его взгляд, а лицо озарила счастливая улыбка.

— Проснулась, значит, кризис миновал. Заставила же ты меня поволноваться, — он убрал с моего лба свалявшуюся от пота прядь.

— Кажется, будто по мне табун ненниров проскакал, — слабо отшутилась я и закрыла глаза. Из окна на противоположной стене в комнату хлестал яростный свет. Он резал глаза и усиливал пульсацию в голове.

— Всё пройдёт. Как немного окрепнешь, я увезу тебя в Эльбани. Там тепло, и люди болеют очень-очень редко.

— А как же Вей?

— Мы спасём его. Я же обещал.

— А Хельхейм? Я так хотела увидеть гроб Безликого.

— Ты же сама знаешь, что это лишь сказки. Да и посмотри, что с тобой сделали пару прогулок на морозе. А в Хельхейме будет намного холоднее и тяжелее. Только зря себя погубишь.

Я с кряхтением отвернулась к стене. Он, конечно, прав. Я столько раз думала так же. Наивно надеялась, что старая сказка окажется правдой и там, на другом краю сияния червоточин, я увижу ответы, которые всю жизнь искала. Но на самом деле всё, что мне нужно, здесь, в его глазах.

— Тебе кажется, что я ограничиваю твою свободу и подрезаю крылья, но... — голос Найта, прежде столь певучий и успокаивающий, теперь раздражал, вырывая меня из плена собственных мыслей. — Я просто боюсь тебя потерять, особенно после этой демоновой лихорадки. Я не спал три дня...

— Прости, — я ласково улыбнулась и погладила его щёку. Тёмные глаза блестели от сухих слёз.

— Мне не нужно твоё прощение. Мне нужна ты, каждый день моей жизни и даже после неё, — он достал что-то из-за пазухи и протянул мне. — Лайсве Веломри, не окажите ли вы мне честь стать моей супругой?

Это был серебряный браслет в виде переплетающейся лозы со вставками мелкого речного жемчуга и перламутра. Я крутила его в руках, разглядывая. Старинный. Небось, семейная реликвия. Я... всхлипнула и вернула его обратно. Найт одарил меня тяжёлым взглядом, не злым, но уставшим, полным страдания и печали.

— Я согласна, — выдохнула скороговоркой и потупилась.

Его пальцы подтолкнули мой подбородок вверх. Весь мир заслонило красивое лицо, с губ сорвался короткий поцелуй, безыскусный, но искренний в своём отчаянии. Браслет щёлкнул вокруг запястья.

— Я люблю тебя, — вкрадчивый шёпот пустил по спине волну мурашек. Захотелось плакать. Никогда и не мечтала услышать эти заветные слова, тем более сказанные с такой страстью. Сомнения отступили.

— Не надо, сейчас не время для слёз. — Найт коснулся губами моего лба. Он будет очень ласковым мужем и добрым отцом для моих детей. — Отдыхай. Мне нужно в город по делам, а за тобой присмотрят мои тётушки. Мы сейчас в их доме.

Он ушёл. Я снова забылась тяжёлым сном без сновидений. Вскоре меня разбудила невысокая пожилая женщина с впалыми щеками и мутными глазами неопределённого цвета. Серое шерстяное платье плохо скрывало измождённую худобу и костлявость. Голова была обмотана грубым платком. Тётушка молча поставила на стол луковый суп с гренками и чашку густого травяного отвара с малиной. Я с трудом села на подушках и принялась завтракать. Даже жидкая пища внутрь проталкивалась с трудом, словно живот тоже устал и не хотел ничего в себя принимать. Тётушка нависала надо мной, пока я не закончила, и только потом ушла, унеся посуду с собой. Я повалялась ещё немного, но не выдержала и решила размять ноги. Голова трещала, а в теле ощущалась предательская слабость, но я заставила себя её преодолеть.

Комната оказалась пустой за исключением моей кровати и тумбы, рядом с которой лежали мои вещи. Надо же, Найт позаботился их забрать. Какой же он всё-таки внимательный. Я достала из мешка дневник и принялась писать, но мысли путались, а руки дрожали.

Мы ведь спасём брата перед отъездом? Даже если и так, то что будет с Веем потом? Без спутника, даже такого слабого, как я, в Хельхейме делать нечего. Ему придётся вернуться к отцу и расписаться в своей слабости. Из-за меня, из-за того, что я подтолкнула его к этому походу и не смогла дойти до конца. Но Найт прав, Хельхейм — это смерть не только для меня, но и для Вея. Что значит гордость по сравнению с жизнью, ведь правда?

За спиной хлопнула дверь. Старуха, та же самая или очень похожая, укоризненно качала головой, показывая, что я не должна была вставать. Что ж, в этом был резон. Старуха заботливо взбила подушки и перины, а когда я легла, подоткнула одеяло поплотней, совсем как нянюшка в детстве. Наверное, она всплакнёт, когда узнает, что я уже замужем и буду жить очень далеко от родного Белоземья. Размышляя об этом, я не заметила, как снова уснула.